Готамерон. Часть I (СИ)

— Что Астрид? — живо заинтересовался Блейк, соскучившийся по новостям.

— Хитрый братец! Сплавил мне двух спиногрызов, и сидит у себя в горах — забот не ведает, — стиснув кулаки, прорычал Вудберт. — Один материал портит, другая последнюю монету потратит.

— Она, что же, крадет у тебя деньги?

— Если бы у меня. С некоторых пор взяла за привычку брать в долг у соседей. А для чего? Чтобы купить новое платье или побрякушки! — Вудберт налил еще вина и сделал глоток. — Дурочка. Двенадцать лет как нет мужа, а у нее до сих пор ни семьи, ни ремесла. Только ветер в голове. Все не может забыть, как жила в верхнем пределе. Я ее пытался вразумить, так она чуть что, сразу вспоминает слова моей Адель. Говорит, мол, бог все спишет.

Вудберт заскрежетал зубами, словно пережевывал орехи.

— Дурочка! Долги тоже спишет? Веришь ли, Блейк, дружище, мне уже стыдно в глаза людям смотреть.

Блейк кивнул. Вудберт жил на одной из самых старых улиц Готфорда, на месте которой колонисты четыреста лет назад построили первую пилораму. Все уважаемые мастера и торговцы жили там. Соседи его почитали, а теперь еще и жалели, но прощать долги племянницы уж точно не собирались.

— Ничего. Заказ Мариуса все покроет, — бубнил себе под нос плотник. — Я на прошлой неделе говорил с Молтеном. В последний раз он находил палисандр на Ржавом гребне. Надеюсь, Нисмасс от меня не отвернется.

— Так в городе все по-прежнему?

— В Готфорде редко что-то меняется, — пожал плечами Вудберт. — Меняются только люди, а нравы остаются прежними. Хотя последнее время ополченцы предупреждают о каких-то одержимых. У этих нравы явно недобрые.

— Кто такие?

— Местные пьяницы. На этой неделе лишились рассудка двое, а в прошлом месяце свихнулись пятеро. Один даже схватил нож и исполосовал лицо товарищу. Сначала буянов в кеновию водили, но мастера сказали, что на них нет злых чар. В итоге Виман запретил таскать к ним хмельных. Вульфгард теперь просто сажает безумцев в подвал и держит на цепи, пока те не придут в себя.

— Я что-то слышал об этом. Хмель дурманит рассудок.

— Если бы рассудок. От десятка бутылок человек может стать агрессивным и даже жестоким, но не сообразительным, а они все прекрасно помнили и даже не жаловались на головную боль поутру. Словно их заколдовали, понимаешь?

Мелодичный звон привлек внимание Вудберта. Старый мастер перегнулся через подлокотник и с интересом посмотрел на позолоченный колокольчик, плясавший над дверным косяком. Побрякушки, висевшие в кирпичном зале маяка, показались ему странным украшением. Он вопрошающе посмотрел на Блейка. Тот швырнул недокуренную трубку на стол и бросился к двери, с грохотом ее захлопнув. На скобы упал тяжелый засов.

— Какая муха тебя укусила? — встревожился Вудберт, поднимаясь из кресла.

— Пошли со мной. Быстрее!

Блейк заковылял вверх по ступенькам, часто спотыкаясь и ругаясь. Вудберт последовал за ним. Вскоре оба старика стояли у бойницы с видом на утесы внизу.

— Смотрит внимательно.

Воцарилось молчание. Сосны качались на ветру. Где-то наверху ворковали голуби. Плотник нагнулся к бойнице и выглянул наружу. Блейк указал пальцем на огромного косматого зверя с загнутыми рогами, медленно спускавшегося по тропинке между скал.

— Да это мирквихтт, — шепотом произнес Вудберт. — Я думал, они днем спят.

В ответ Блейк только усмехнулся. Два месяца назад он тоже так думал, пока однажды не увидел на пороге это пугало. От клыков хищника его спас огонь в камине. С тех пор он не спал, а лишь дремал, время от времени прислушиваясь к звукам снаружи.

— Святой Ребар! Какой огромный. За шкуру такого гиганта в Готфорде неплохо заплатят, — заметил Вудберт, разглядывая монстра. — А что у него на спине?

— Удави их спрут! Черта с два они за него заплатят, — внезапно огрызнулся Блейк, чем немало удивил приятеля.

Вудберт во все глаза посмотрел на него. Пришлось ему объяснить, чего он так боялся, и почему однажды попросил найти крепкого воина или меткого охотника. Сначала мирквихтт приходил к маяку после рассвета, и терся рогами о дверь склада. Зверя привлекал запах припасов, которые хранились за башней. Блейк сразу понял, чего тот хочет, и спрятал еду. Мирквихтт как будто только на это и рассчитывал, подобравшись еще ближе. Постепенно возня и фырканье стали раздаваться уже у двери. Он долго ждал, надеясь, что голодное чудовище уйдет, но лесной гость становился все настойчивее и даже начал заглядывать в ставни. Тварь, по-видимому, страдала бессонницей или ей нравилось его изводить. Пришлось ему тогда спуститься в город и сообщить об этом Вульфгарду, но капитан городской стражи отказался убивать монстра. С легкими арбалетами и луками ополчение могло разве что волка или стервятника подстрелить. Вступать же в открытый бой с монстром, капитан не хотел. Тут мог помочь риклий, как и любой металл, убивавший первородных существ не хуже яда. Две недели назад он позаимствовал у знакомого охотника несколько стрел с риклиевыми наконечниками и устроил засаду в башне, да только проку от них было немного. Обе стрелы застряли в шкуре зверя, едва проколов тому кожу.