Готика Белого Отребья (ЛП)

Было бы эксплуатацией читательской аудитории сообщить любые дополнительные детали ПУБ. Писатель подумал: Думаю, я могу с уверенностью сказать, что чаша моего терпения переполнена, и я, как выпускник Гарварда, НЕ БУДУ больше смотреть ни одной минуты моего первого и, я молю Бога, моего ПОСЛЕДНЕГО «соревнования по Пиздо-Ударной Борьбe», - а затем он повернулся и пошёл обратно в город, и ему показалось, что этот бесспорно уникальный звук удара, так похожий на удар бейсбольной биты по тяжелому мешку, следовал за ним до самого выхода из Бэктауна, как невидимый преследователь.

* * *

Это была одна из тех ночей, когда чувствуешь себя совершенно одиноким. Это чувство успокоило Писателя. Обратный путь пролегал мимо темных, приземистых домов с маленькими окнами, похожими на вытаращенные глаза, белые от отражения лунного света. Заметил ли он две тёмные фигуры, стоявшие на том месте, откуда он уехал на “Эль Камино”, простоявшем там двенадцать лет? Возможно, это были Дикки Кодилл и Тритт “Боллз” Коннер.

Oн слишком устал, чтобы беспокоиться об этом.

Автомастерская ДеХенцеля стояла тёмной и была закрыта в это время. Из её окна виднелся “Эль Камино” с поднятым капотом, уже почерневшим от новой краски и лака.

Теперь это моя детка, - подумал он. - Как раз то, что мне нужно: реднековский ”xот-род”^[89]…

Неужели уже так поздно? Массажный салон Джун был закрыт, как и стрип-клуб и “Перекрёсток”. Очевидно, время летит чертовски быстро, когда смотришь соревнование “по пинанию пизды”…

Тишину и покой города можно было бы назвать гробовой. Наконец, добравшись до гостиницы "Расинка", Писатель постоял немного на старомодном крыльце и вгляделся в бархатную ночь, с её светлячками и хором сверчков с цикадами. Эта спокойная, естественная красота заставила его задержаться на некоторое время, чтобы насладиться ею, как, несомненно, сделал бы Торо, Ченнинг и Олкотт. Затем, пусть и на мгновение, из его головы исчезли ужасные образы, такие как "Мертвый Дикинс", "Длинношея", "Пиздо-Ударная Борьба", а также лесной монстр в морге, психопатические мафиози, колдуны и некрофилия ради подпольной порнографии. Ароматный ветерок дул с противоположной стороны леса, заставляя Писателя глубоко дышать, улыбаясь в чудесную ночь и вспоминать, каким прекрасным может быть мир.

Затем… он вздрогнул.

Далёкий звук разрушил всю роскошь этого наслаждения, и Писателя передёрнуло. Это был пронзительный человеческий крик, доносящийся со стороны Бэктауна, а может быть, и ещё дальше, звук настолько резкий, настолько пропитанный ужасом, что он мог подумать, что нечто отвратительное проникло в горло человека и вырвало не только его сердце, но и душу.

Писатель снова вздрогнул в наступившей тишине и поспешил внутрь.

Фойе, атриум и библиотека, хоть и были ярко освещены, при этом были пусты и пугающе тихи. Никаких признаков миссис Говард за стойкой регистрации, и Портафоя не было. Хорошо… Он уже достаточно наговорился за сегодня и не нуждался больше в общении. Однако, несмотря на усталость, он знал, что не сможет заснуть, не прочитав сначала несколько страниц книги, и ни одна из немногих, которых он взял с собой, не справится с этой задачей. Естественно, он побрёл в библиотеку.

Он сразу же удобно устроился среди полок, изучая их содержимое. Хорошая книга Кафки или Шекспира вполне подошла бы, но нет, большую часть библиотеки составляли романы в мягких обложках, вестерны, кулинарные книги, всё то же, что он уже видел в первое посещение этой библиотеки. А вот и роман, - увидел он. “Дом Дика”, осуждённого “Уотергейтского грабителя” Э. Говарда Ханта^[90]. А вот ”Побережье Варваров” Нормана Мейлера^[91], возможно, самая скучная книга из когда-либо написаных. Но…

Что это?

На одной из полок на дюйм был выдвинут корешок книги. Ещё одна милая записка от моего двойника? Он почти был уверен в этом. Но, эта книга в твёрдом переплете точно была не пустой, на её корешке читалось: “Г.Ф. Лавкрафт: Жизнь”