Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

Эпические песни готов были использованы Иорданом при составлении рассказа об их переселении и «обретении» новой родины в крайней части Скифии, соседствующей с Понтийским морем[138]. На такой источник сведений о миграции готов прямо указывает сам Иордан: «...как это и вспоминается в древних их песнях как бы наподобие истории и для всеобщего сведения» (Get., 28). В другом месте Иордан обращается к славной древности, когда «воспевали в песнях с припевами и [в сопровождении] кифар деяния предков — Этерпамары, Ханалы, Фритигерна и Видигойи, и других» героев готской традиции (Get., 43). Для нас наиболее интересны упоминания двух последних персонажей, относящихся уже к «историческим» временам. Видигойя по преданию боролся с гуннами и был убит сарматами-язигами, о чем Иордан сообщает в § 178. Фритигерн был едва ли не главным героем антиримской войны везиготов 376—378 гг., победителем императора Валента при Адрианополе.

Однако Иордан весьма критически настроен к некоторым готским легендам, в частности к «басням» (“fabulas”). Он признает приоритет источника письменного перед устным рассказом: «Ибо мы больше верны прочитанному, чем старушечьим россказням» (Get., 38). С характерной ссылкой “ut refert antiquitas” («как передает древность») Иордан приводит старую готскую легенду о происхождении гуннов от изгнанных королем Филимером женщин-колдуний и нечистых духов (Get.,122-125). Засвидетельствованное им бесспорно германское название мифических прародительниц гуннов в форме “Haliurunnae” не оставляет сомнений в источнике этих сведений у Иордана или его предшественников[139].

Для нашей темы особенно важно установить источники сведений Иордана об остроготской «державе». Хотя в начале рассказа об Эрманарихе Иордан обращается к авторитету предшественников — «немало древних писателей сравнивали его (т.е. Эрманариха — И.З.) по достоинству с Александром Великим...» (Get., 116), выявить его конкретный источник (или источники) не представляется возможным. Можно лишь предположить, что здесь Иордан или его предшественник распространили на Эрманариха сложившуюся при дворе Теодориха Великого традицию сравнивать этого остготского короля с Александром Македонским (Ennod. Pan. 78), на что недавно обратил внимание П.П. Шкаренков[140]. Таким образом, остготский король включался в более широкий контекст эллинистической традиции королевской власти.

А вот описание победоносных войн Эрманариха с герулами, венедами, эстиями, а также его преемника Винитария с антами почти наверняка восходит к героическим преданиям самих готов, хотя некоторыми исследователями высказано сомнение в наличии в них какой-либо исторической основы. Так, Л. Шмидт в свое время доказывал легендарный характер личности Винитария и его подвигов[141]. Его появление на страницах «Гетики» он объяснял выдумкой Кассиодора. Также чистой легендой он считал подробно описанный Иорданом эпизод о борьбе остроготов Винитария с антами Божа (Get., 246-247).

Опора историка при освещении причерноморской истории готов почти исключительно на их легендарно-эпическую традицию, как известно, весьма избирательно «впитывающую» исторический материал, к тому же преобразующую его по непредсказуемым законам устного народного творчества, в полной мере проявилась в истории Эрманариха. В ней заметно ощущается то, что Иордану сильно не хватало конкретных исторических сведений об этом правителе. В результате его рассказ о великом остроготском владыке получился весьма кратким и поверхностным, во всяком случае, явно несоизмеримым с общей восторженной оценкой масштаба его личности Иорданом[142].

Заключение об устном характере источников о готской «державе» и трагической судьбе ее правителя косвенно подтверждают более поздние германские саги о смерти короля Эрманариха/Ёрмунрекка. Использование традиции просматривается у Иордана в употреблении глагола “fertur”, примерно значащим «так было в предании»[143] или “dicitur” — «так рассказывают» (Get., 259). Но на вопрос, насколько Иордан точно пересказывал эпическую традицию готов и насколько он искусственно приукрасил прошлое, в полной мере мы сейчас ответить не можем. Несомненно, что Иордан пользовался народными слухами, например, при описании занятой готами местности Ойум (Get., 27). Но примечательно, что здесь же для подкрепления своего рассказа он ссылается на некие «свидетельства путников», хотя речь идет о событии, отделенном от его времени почти четырьмя столетиями.