Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

Значительными были и социальные последствия варварских войн, в ходе которых укрепилась власть военных вождей и знати. Воздействие античного мира ускоряло процесс сложения новой культурной общности. Мир с Империей, безусловно, содействовал развитию готской экономики[796]. На это обратили внимание современники. Так, Афанасий Великий отмечал, что соседние готы «отвыкают от кровожадности и перестают думать о войнах. Они прекращают войны и переходят к земледелию» (Athanas., 51—52). Правда, он связывал эти перемены с распространением христианства[797]. Как бы то ни было, именно в это время завершается формирование нового Черняховского хозяйственно-культурного типа, обеспечившего экономическое единство готского общества.

Третий этап: «эра Эрманариха» (333—375 гг.) приходится на ступень С3 и отчасти C3/D1 центральноевропейской системы хронологии. По единодушному мнению специалистов, это было время наивысшего расцвета Черняховской культуры[798]. После почти вековой конфронтации с Империей наступает длительный мир — непременное условие развития цивилизации. На период второй—третьей четверти IV в. приходится экономический подъем, хорошо известный всем археологам, занимавшимся изучением древностей позднеримского времени. Его показателями является очень большое число Черняховских памятников ступени СЗ, а также максимальное разрастание площади поселений, иногда до нескольких десятков гектар, что объективно указывает на демографический взрыв в Черняховском обществе ближе к середине IV в. В немалой степени, видимо, этому способствовали регулярные выплаты готам-федератам серебром, одеждой и продуктами, которые создали в их обществе относительное благополучие[799]. Рост населения сопровождался захватом новых территорий, в том числе и на севере, в области расселения венетов (киевская культура)[800], а, возможно, и в лесной полосе, где проживали многочисленные «северные народы» (Get., 116). Следы готского влияния, а, может быть, и присутствия, сейчас выявляются на Верхнем Дону. По мнению ряда исследователей, в период между 342 и 362 г. в зависимость от Эрманариха мог попасть позднеантичный Боспор и даже выплачивать ему некую дань[801]. Об этом свидетельствует прекращение боспорской династии Юлиев-Тибериев[802], прекращение чеканки монет при последнем боспорском царе Рискупориде VI, а также многочисленные находки Черняховских вещей в погребениях этого времени в Пантикапее и других городах Боспора[803].

На этом этапе в полной мере проявился феномен классической Черняховской культуры. Его важнейшими экономическими составляющими были: высокая агрикультура, расцвет специализированных ремесленных производств, прежде всего, гончарства, развитие металлургии и металлообработки, массовое производство бронзовых фибул, пряжек и прочих украшений, широкое использование римской монеты и др. По этим показателям носители Черняховской культуры заметно превосходили всех прочих варваров Европы[804]. Расцвет Черняховской культуры сопровождался массовым поступлением античных импортов и римской монеты на ее территорию. Судя по ним, внешняя торговля становится одним из важных направлений политики готских правителей[805].

Не менее ярко культурный феномен «эры Эрманариха» проявил себя в духовной и интеллектуальной сфере: в использовании рунического письма, грамотности части населения, знавшего греческий и латинский алфавиты, в распространении христианства. В результате на обширных пространствах Украины, Молдавии и Юго-Запада России сложилась удивительно монолитная культура, не имеющая аналогов в догосударственный период истории Восточной Европы. По-видимому, за ней стояла совершенно иная по сравнению с предшествующей эпохой система групповой идентичности, охватывающая большее число индивидов и этносов.

Нам представляется принципиально важным такое, строго научное объяснение «Черняховского феномена», которое успешно разрабатывал М. Щукин. Оно дает возможность обойтись без всяких мистических ссылок на особую творческую силу или историческую миссию готов как самого одаренного германского народа эпохи Великого переселения. Кажется, такой подход позволит и некоторым отечественным исследователям избавиться от старого синдрома неприятия «готского как германского», тем более что с III в. источники четко различают готов и остальных германцев[806].