Готы

Правда, на первых порах и остготы понесли от римлян ряд тяжелых поражений, вынудивших их умерить свою прыть и сидеть до поры до времени смирно. Ибо после долгого периода кровавой чехарды так называемых «солдатских императоров» на римский престол взошел Константин I Великий из рода Флавиев (312–337) – храбрый воин, искусный полководец и хладнокровный, коварный политик типа, названного впоследствии «византийским». Не случайно именно Константин I перенес столицу Римской империи в древний греческий город Византий, назвав его «(Новым, Вторым) Римом», хотя первоначально намеревался перенести имперскую столицу в Илион, т. е. Трою – город, равно дорогой как грекам из-за связанного с ним национального греческого эпоса – поэм Гомера «Илиада» и «Одиссея», так и римлянам, ведшим свое происхождение от троянского героя Энея и его спутников, воспетых в римском национальном эпосе – поэме Вергилия «Энеида»[275]. Мудрый август Константин «переиграл» всех своих внутриполитических соперников и оказался сверх того «не по зубам» даже самым свирепым, энергичным и жадным до добычи «варварским» племенам, давившим на империю извне. С воцарением Константина I разом прекратились готские сухопутные и морские «походы за зипунами». Прошли для готов времена, когда можно было овладеть даже таким сильно укрепленным городом, как Трапезунд, чей гарнизон не охранял его мощные стены и башни, а предавался пьянству и разгулу в лупанарах[276]; когда готам удалось шутя взять римскую крепость Питиунт[277] в Колхиде, чему весьма способствовало смещение с поста тамошнего выдающегося во всех отношениях наместника Сукцессиана по проискам придворных интриганов; когда готы могли без помех, нагрузив корабли богатой добычей, включая пленных девушек и женщин, возвращаться по теплому морю в родную Тавриду, поскольку Понтийский флот римлян, видимо, приказал долго жить в вихре гражданских войн, хотя ему полагалось стоять на якоре в Кизике, бдительно охраняя морские границы «мировой» державы… И готам больше не везло, как при префекте претория Флориане, сводном брате императора Тацита и опытном полководце, сумевшем в 276 г. окружить готское войско в Киликии, но выпустившем обреченных, как казалось всем, на неминуемую гибель «варваров» из своих смертельных объятий, чтобы, провозгласив себя императором, использовать готов против своего соперника в борьбе за императорскую диадему[278].

В период начавшегося в конце III – начале IV в. усиления Римской империи готам пришлось не только заключать договоры с римлянами, но и соблюдать их, уразумев, что «пакта сунт серванда»[279]. Слишком дорого стало им обходиться нарушение этих договоров. И готы перешли к своеобразной форме сотрудничества с римлянами, позволявшей их воинственности не угаснуть окончательно. Они стали поставлять в римское войско отряды наемников-«федератов». За это римляне официально утвердили готов во владении римскими землями, захваченными ими силой меча, т. е. «по праву сильного», или, выражаясь языком древних германцев, по «праву кулака» («фаустрехт»). Иными словами, уступили готам римские окраины или римские колониальные территории, тянущиеся широкой полосой от позднейшего Баната[280] до Данастра. Преддверие Дакии было еще раньше уступлено римлянами германцам и сарматам. Целое скопище многочисленных, беспокойных племен ждало лишь воцарения очередного слабого римского императора, чтобы совершить новый бросок на юг. Но вместо слабого императора воцарился Константин I Великий – монарх, слепленный из совсем другого теста.