Говори со мной по-итальянски

— Нет, если честно, я очень сильно влюблен, поэтому для меня любая другая девушка автоматически не привлекательна в качестве подружки или любовницы. Его ответ такой четкий, прямолинейный. Он ни на миг не сбился, невзирая на то, что выглядит самым милым из проклятой троицы. То есть, самым безобидным. Хотя я прекрасно помню, какие обиды Дейл может нанести, и какие шрамы на душе оставить. Я знаю, что Лукас не рассказал ничего ему. И Маркусу тоже. Просто, если бы Блэнкеншип это сделал, их отношение ко мне было бы иным. Они просто не в курсе. Может, все должно остаться так? Или мне лучше сказать Марку, чтобы он держался от меня подальше, поскольку я ненавижу его? И не просто так.

Дейл открывает передо мной двустворчатые пластиковые двери. Последняя выпущенная песня Джастина Бибера, которая стала популярной в два счета, звучит в каждом углу двухэтажного здания. Людей, будто прибавилось. Они танцуют везде, даже у своих столиков или у бара. Поют вместе с Джастином:

«Детка, тебе интересно, почему я тебе звонил? (звонил), Словно без всяких задних мыслей (мыслей), Нет, мы не хорошо расстались (не хорошо, не хорошо), Но ты знаешь, что у нас было что-то хорошо (хорошо)»

— Хочешь что-нибудь выпить? — дружелюбно интересуется

Дейл, говоря мне прямо в ухо, чтобы было слышно.

Я киваю с усталостью. А когда он спрашивает, что именно, я прошу его сделать выбор на свой вкус. Просто не могу поверить, что все так. Пять лет назад этот парень причинил мне очень большую боль, а сейчас я разрешаю ему купить себе выпивку. Сейчас я восхищаюсь тем, как он отзывается о своей любви, как в его голосе выражается неприкрытая гордость. За то, что он любит.

«Прости тех, кто тебя обидел и люби тех, кто тебе дорог.

Больше правил нет». Слова Бьянки постоянно крутятся в моих мыслях, я очень много думаю об этом. Она — большой авторитет для меня. Мне хочется послушать ее, сделать, как она посоветовала, но что-то останавливает. Пятнадцатилетняя девочка, живущая в моей душе, каждую ночь плачет. Чаще всего, я затыкаю ее плач книгами, разговорами по скайпу, ужином с папой, крепким сном после двух таблеток снотворного. Но, наверное, пора объяснить ей, что все прошло. Что вечно так продолжаться не может. Это съедает изнутри. Это делает хуже только мне. Мне одной. И той пятнадцатилетней девочке пришло время отправиться домой — в прошлое, где ей и место.

Дейл возвращается с напитком оранжевого цвета, внутри которого много льда и апельсиновых долек. Он подает мне бокал на длинной ножке и касается своим затылком моего, чтобы проговорить в ухо:

— Надеюсь, ты не против «Гарибальди»[1]?

Я слабо улыбаюсь ему.

— Нет, — мотаю головой.

Он, подобно мне, кладет локти на деревянные перила, отделяющие танцевальную зону от части, где можно стоя расслабиться, хотя и здесь можно наткнуться на движущихся под энергичную музыку студентов.

— Отлично. Селест в уборной. Она вскоре освободится, и я посажу вас всех на такси.

— Вообще-то, мы и сами можем это сделать.

Я сказала это без укора, в шутливой форме, и Дейл, легко толкнув меня плечом, допивает свой коктейль.

— Пожалуйста, дай мне почувствовать себя джентльменом.

Я цокаю языком и закатываю глаза, за что получаю ещё один толчок в бок. Мы смеемся в унисон. В какой-то момент я ощущаю, что это реальность, а в другой — мне думается, что все неправда. Что во мне что-то переменилось. Я не могу хохотать с Дейлом. Дейлом, который… Прочь из моей головы! Я не хочу больше вспоминать это.

— В таком случае, джентльмен из тебя так себе. — Покачиваю ладонью в воздухе и опускаю уголки губ вниз, ощущая прилив сил и добрых эмоций.

Дейл в шутку бунтует.

— Почему это? — не по-настоящему грозным тоном вопрошает блондин.

Я пытаюсь быстро что-то придумать, но проваливаюсь в этом задании. Дейл, понимая, что козырей против него у меня нет, хлопает однократно в ладоши.

— Тогда, мисс, прошу мне не перечить…

— Сеньорита! — притворно сердясь, поправляю его я.

Задорный смех Дейла вынуждает меня искренне и широко улыбнуться. Я бы попросила его рассказать о девушке, в которую влюблен — уж очень мне интересно, но не хочу лезть в душу. Откуда мне знать: вдруг Дейлу совсем не хочется об этом откровенничать? Надеюсь только, у него это взаимно. Мне казалось, я люблю Алистера, но я была влюблена, а его поведение доказало, что ко мне этот мужчина не испытывает никаких чувств. Все равно я хочу чувствовать на себе его руки.

Скоро это пройдет, но сейчас, прямо сегодня и в эти минуты, мне больно.

— Это взаимно? — задаю все-таки интересующий вопрос, который случайно вырвался сам.

— Мм? — Дейл хмурит брови, все никак не переставая улыбаться. — Ты о чем?

— О той, кого ты любишь. Это взаимно?

Ответом мне являются только мелодичные строчки свежей композиции. Я не смотрю на Дейла, но уже знаю, что он переменился в лице и совершенно не рад моему необдуманному вопросу.

Хорошо. Лучше молчать, пока мои подруги не соберутся здесь.

* * *