Говори со мной по-итальянски

Алистер облегченно улыбается, показывает ровные зубы, воздевает руку кверху, касается ею головы, пальцами зарывается в каштановые волосы. И ненароком я любуюсь всем этим, каждым сделанным им движением. Если бы не подошедшая ко мне Селест, я бы выдала себя потекшей слюной.

— Нам пора, — настаивает блондина, заскрипев зубами. — Ты что, разве забыла, кто выступает для второкурсников?

Нет, конечно, не забыла про Джулио Беррути[1]. Взглянув на часы на телефоне, я понимаю, свою речь актер начнет совсем скоро, и у нас осталось мало времени для того, чтобы преодолеть расстояние до конгресс-центра, попасть внутрь и сесть на свои места.

— Кто выступает у вас? — любопытствует Алистер.

Пьетра и Доминик присоединяются к нам, и первая начинает дерзить:

— Это не твое дело, смазливый мальчик.

Я шикаю на нее, прошу перестать себя вести так, но она лишь хмурится и отворачивает от меня свое лицо. Хорошо, если ей так угодно…

— Ладно, я могу сказать, что вечером придет поздравить нас Даниэле Гароццо[2], — спокойно оповещает Шеридан, и даже у Пьетры округляются глаза.

— Такой информации на официальном сайте не было! — возмущенно восклицает она.

Алистер смеется.

— Если не веришь, можешь сама убедиться во время собрания всех четверокурсников, — предлагает парень, пожав плечами.

Таким он мне нравится больше. Когда Алистер общается с моими подругами, он другой: убежденный и не колеблющийся.

— Если, разумеется, тебя пропустят внутрь.

Селест, состроив гримасу, хватает меня за руку и тащит вперед. С важным видом она поворачивает к Доминик и Пьетре:

— Пойдем, девочки. Мы обязаны успеть.

Несмотря на людный двор кампуса, громкие разговоры вокруг нас, включенную музыку, я все равно могу расслышать торопливые шаги своих подруг. От этой мысли мне становится почему-то тепло на душе. Они со мной, они рядом. То есть, невзирая на то, что мы немного повздорили, недопоняли друг друга, они все равно здесь. Я все равно слышу шаги двух пар ног позади, и ещё одна капризная особа держит свою ладонь в моей ладони.

— Не станете же вы на меня злиться за…, — я начала это предложение на оптимистичной ноте, но быстро замолкаю, завидев, что у здания библиотеки греет свои тела тройка придурков, один из которых кузен Пьетры.

Сколько это будет продолжиться, знает один дьявол! Теперь, когда все остановились, я тащу Селест за руку, но она упирается. Перед нами встает Лукас, он взглядом указывает на парня, что остался стоять у дерева, когда мы уходили.

— Что тебе нужно, Блэнкеншип?

Между нами, словно не было поцелуя и того разговора. Я обращаюсь к нему с ядовитостью, и он отвечает мне не лучше.

Так же хлестко и жестко:

— Уже по фамилии меня называешь? — Ухмылка появляется на его губах.

Такая противная, что хочется стереть.

— Ладно, — когда я не отвечаю никак на его замечание, он решает заговорить сам. — Что от тебя хотел тот ирландский идиот, Мадэри?

Лукас специально делает акцент на последнем слове, чтобы я обязательно услышала. Боже, до чего же этот человек меня достал!

Я цокаю языком, не в силах сдержать победной улыбки.

— Смотри-ка! А совсем недавно ты меня называл националисткой…

Лукас вскидывает указательный палец вверх, зажав остальные в кулаке.

— Не-не-не. Я предполагал, — с ехидной улыбкой исправляет он меня.

Глядя на него сверху вниз, я отпускаю Селест и одну руку прикладываю к своему бедру. Хотелось бы быть выше, но все, что я могу — это вытянуть подбородок вверх, выпрямить спину и делать вид, что меня совсем не колышет присутствие Лукаса. Он, не без бойкости и самовлюбленности, пытливо меня разглядывает. Его глаза сканируют мои. Я не моргаю. И думается мне, что мы играем в какую-то игру, названия которой мне не разглашали, и о правилах никто не говорил.

Даже когда свора Лукаса, состоящая из двух человек, медленно приближается к нему, я все равно не отвожу глаз. Я стойко выдерживаю это испытание, если это то, что он задумал. И спустя несколько минут намеренно толкаю Лукаса плечом, чтобы пройти вперед, чтобы уйти прочь. Потому что он моргнул. Потому что он проиграл.

— Больше не появляйся на моем пути, — бросаю я ему, представляя, что он действительно оставит меня в покое.

Но нет. Блэнкеншип дал мне сделать всего пару шагов, наверное, для того, чтобы я хоть на мгновение почувствовала себя победительницей. После же передо мной встали его друзья, и Дейл, смотря на меня с сожалением, поджал губы.

— Мы не хотим тебе зла, — говорит блондин, и я коротко смеюсь, потому что это звучит уморительно.

Клянусь!

— Что. Тебе. Сказал. Алистер.

Лукас произнес это по слогам, прежде чем подхватить за локоть и вернуть в прежнее положение. Уже даже не удивляет, что он ведет себя со мной так, словно я марионетка. Даже первый учебный день удосужился испортить. У него дар. По другому сказать нельзя.

— У тебя просто талант портить мне настроение, — озвучиваю свои мысли и тычу пальцем в грудь Лукаса.

Он с места не сдвигается, никаких эмоций, черт возьми, не выдает.

— Что тебе сказал Алистер Шеридан, Ева? — вмешивается Маркус, злясь.