Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера

Но Дом Кристан, как и все Дети, возводил в принцип предельное почтение к церковной иерархии. Услышав о приглашении епископа, он тут же выключил свой терминал и объявил занятие оконченным, даже не попытавшись выяснить, насколько срочно требуется его помощь. Учащиеся не удивились: они знали, что аббат поступил бы так же, если бы его присутствия потребовал самый ничтожный священник. Естественно, священнослужителям всегда очень льстило уважительное отношение Детей Разума Христова, хотя Дети одновременно давали им понять, что если они будут слишком часто посещать школу в рабочее время, то совершенно развалят преподавательскую работу. В результате священники почти не заглядывали в школы. Путем смирения и почтительности Дети Разума добились почти полной независимости.

Дом Кристан даже мог, пожалуй, угадать, зачем он так срочно понадобился епископу. Доктор Навьо всегда был болтуном и сплетником, и с самого утра по городу ходили слухи о какой-то страшной угрозе, высказанной Говорящим от Имени Мертвых. Дом Кристан с большим трудом терпел все эти вопли и беспочвенный ужас церковных иерархов при малейшем соприкосновении с неверующими или еретиками. Епископ, конечно, в ярости. Это значит: он станет требовать от всех решительных действий, хотя совершенно ясно, что лучшая политика – невмешательство, терпение и сотрудничество. Кроме того, распространился также слух, что этот Голос – тот самый, что Говорил о смерти Сан-Анжело. Если это правда, то, вполне возможно, он не враг Церкви, а друг. Или, по меньшей мере, друг Детям Разума Христова, что, с точки зрения Дома Кристана, одно и то же.

Следуя за молчаливым деканом по коридорам, а затем по церковному саду, Дом Кристан очистил свое сердце и разум от злости и раздражения. Снова и снова он повторял свое монашеское имя: Амай а Тьюдомундо Пара Куэ Деус вос Аме – «Ты Должен Любить Всех, Чтобы Господь Возлюбил Тебя». Он долго выбирал себе имя, когда вместе со своей невестой решил присоединиться к ордену, ибо знал самую серьезную свою слабость: глупость окружающих приводила его в неистовство. Как и все Дети, он сделал своим именем заклинание от сильнейшего из своих грехов. Один из способов духовно обнажить себя перед миром. «Мы не будем одевать себя лицемерием, – учил Сан-Анжело. – Христос оденет нас добродетелью, словно лилии долин, но мы не должны стараться выглядеть добродетельными». Дом Кристан чувствовал, что добродетель его порядком прохудилась, – холодный ветер нетерпения пробирал его до костей. Поэтому он беззвучно повторял свое имя, думая при этом: «Епископ Перегрино – про́клятый Богом дурак, но Амай а Тьюдомундо Пара Куэ Деус вос Аме».

– Брат Амай, – сказал епископ Перегрино; он никогда не использовал почетный титул «Дом Кристан», хотя даже кардиналы обычно проявляли такую любезность, – хорошо, что вы пришли.

Доктор Навьо уже успел занять самое удобное кресло, но Дом Кристан и не думал упрекать его за это. Праздность и себялюбие сделали Навьо толстым, а жир принудил его еще к большей праздности. Страшная болезнь, змея, пожирающая собственный хвост. Дом Кристан благодарил Небо за то, что не страдает ею. Он выбрал себе высокий табурет без спинки. Здесь его тело не сможет расслабиться, а потому разум останется ясным.

Навьо немедленно начал пересказывать свою неприятную беседу с Голосом и подробно объяснил, что́ именно тот угрожал учинить, если бойкот будет продолжаться.

– Инквизитор! Можете себе представить? Этот неверный осмелился угрожать Матери-Церкви!

Ох, каждый раз, когда Мать-Церковь оказывается в опасности, в пастве пробуждается дух крестоносцев. Но попроси их ходить к мессе раз в неделю, как этот дух сворачивается калачиком и засыпает.

Речи Навьо произвели некоторое впечатление – епископ Перегрино рассердился еще больше. Его темно-коричневая от загара кожа начала багроветь. Когда Навьо наконец умолк, Перегрино повернулся к Дому Кристану. Его лицо напоминало маску ярости.

– Ну и что вы на это скажете, брат Амай?

«Если бы я не был вежливым человеком, то сказал бы, что вы повели себя как полный болван, решив противодействовать Голосу, когда закон на его стороне. А сам Голос, кстати, еще не сделал нам ничего плохого. Пока. Потому что теперь вы его спровоцировали, разозлили. Он теперь куда опаснее, чем был бы, если б вы просто проигнорировали его приезд».

Дом Кристан едва заметно улыбнулся и наклонил голову.

– Я думаю, мы должны нанести удар первыми и лишить его возможности вредить.

Эти воинственные слова застали епископа Перегрино врасплох.

– Именно, – отозвался он. – Но я никак не ожидал, что вы тоже это понимаете.

– Фильос столь же искренни в своей вере, как и любой христианин, не прошедший посвящения, – ответил Дом Кристан. – Но поскольку мы не священники, нам приходится пользоваться разумом и логикой – жалкими заменителями авторитета Церкви.

Епископ Перегрино понимал, что монах насмехается, но никогда не мог вывести его на чистую воду, а потому лишь хмыкнул и прищурил глаза:

– Ну что ж, брат Амай, как, по-вашему, нам следует нанести удар?