Говорит Альберт Эйнштейн

— Вы принесли Германии немало пользы, — возражает Катценштейн.

— Мои достижения заметно повысили престиж страны, но в последние годы, когда правые газеты устроили мне настоящую травлю, никто и пальцем не пошевельнул, чтобы за меня заступиться. Объявленная война на уничтожение против моих беззащитных еврейских братьев вынуждает меня бросить на чашу весов все мое влияние, которое есть у меня в мире.

— Не торопите события, Альберт.

— К этому все и идет, Мориц, попомните мое слово. — Голос его дрожит. — К этому все идет.

Альберт откликается на просьбу лондонской «Таймс» написать статью о своих открытиях.

Однако по тону письма нельзя уловить всю гамму чувств, обуревающих его в тот период.

Сэр,

я с радостью согласился с предложением написать для «Таймc» что-нибудь о теории относительности. После печального периода, когда разорвалось активное общение между учеными, я охотно воспользовался возможностью выразить мое чувство радости и благодарности английским астрономам и физикам. С великими и благородными традициями в Вашей стране полностью согласуется то, что выдающиеся ученые должны были отдать много времени и сил, чтобы проверить смысл теории, которая была закончена и опубликована во время войны в стране Ваших врагов.

Некоторые утверждения в Вашей газете, касающиеся моей жизни и моей личности, обязаны своим происхождением живому воображению журналистов. Вот еще один пример относительности для развлечения читателей. Сейчас меня в Германии называют «немецким ученым», а в Англии я представлен как «швейцарский еврей». Но если бы мне было уготовано судьбой стать «bête noire» (неугодным), то произошло бы обратное: я оказался бы «швейцарским евреем» для немцев и «немецким ученым» для англичан.

Искренне ваш,

Альберт Эйнштейн

Пропорционально росту его популярности сгущается атмосфера враждебности со стороны его берлинских противников.

Агрессивные настроения в одних кругах вспыхивают на фоне прославления заслуг Альберта в других. В 1919 году британская экспедиция по наблюдению солнечного затмения под руководством Артура Эддингтона высадилась на остров Принсипи у западного побережья Африки, где удалось подтвердить отклонение света гравитационным полем Солнца, как прогнозировал Альберт на основании общей теории относительности. Эддингтон называет Альберта Ньютоном своего времени.

Общественное признание граничит с обожанием. Альберт и Эльза греются в лучах славы. Вот он — еврей, демократ, пацифист — нежелательный элемент для реакционных сил Веймарской республики, которые уже развязали против него кампанию травли. Зачинщиком нападок, призванных дискредитировать теорию относительности и самого Альберта, становится ярый антисемит Пауль Вейланд.

Первая провокационная статья Вейланда выходит в берлинской газете «Теглихе рундшау». «Герр Альберт Великий восстал из мертвых. Он не только украл чужие работы, но и математизировал физику до такой степени, что другие физики вынуждены чувствовать себя дураками. Теория относительности — не что иное, как лживая пропагандистская, выдуманная от начала до конца история». Другая статья Вейланда публикуется на страницах правой газеты «Дойче цайтунг», где он критикует позицию Немецкой национальной народной партии по «еврейскому вопросу», которая кажется ему слишком мягкой. Он не признает отчет британской экспедиции по наблюдению затмения, напечатанный в журнале «Ди натурвиссеншафтен». В газетах «Берлинер тагеблатт» и «Берлинер иллюстрирте» высмеивают сравнение Эйнштейна с Коперником, Кеплером и Ньютоном. Впрочем, все это происходит по вине самого Альберта.

Вейланд не отступает: в большом зале Берлинской филармонии, где собралось 1600 человек, он разносит теорию Эйнштейна в пух и прах.

«Вряд ли когда-либо в науке была создана научная система с такой неприкрытой пропагандой, как общий принцип относительности, которая при ближайшем рассмотрении, как никакая другая, нуждается в проверке».

В зале раздают антисемитские брошюры, продают значки со свастикой.