Говорит и показывает. Книга 2

Она заплакала, расширенными глазами глядя на меня и прижав обе ладошки ко рту, затрясла головой:

– Что ж ты… говоришь-то, что ты… Илюшка… Илюшка… замолчи… Замолчи же…

Но всё, сорвало замки, засовы, плотина снесена, я оторвал её руки от её рта и прижался к нему губами. Наконец-то я живу, дышу, пью воду поле стольких лет жажды…

Ю-Ю, милый… я не забыла, как ты целуешь… как ты можешь заполнить собой сразу всё, весь мой мир…

– Вот эт нормально, Туманыч, даже до квартиры не довёл, как подросток зелёный! – сипит соседский сифилитический голос, это один из тех самых, постоянно меняющихся мужиков, которых я не могу запомнить.

Я оттолкнул Маюшку к стене и развернулся к нему, закрыв её собой. Я, наверное, ещё в двенадцать лет приобрёл этот рефлекс – прикрывать её.

– Познакомь с девушкой-то.

– В другой раз, – сказал я, надеясь, что Маюшка сообразила, и не показывается из-за моей спины.

– Ну-ну, не буду мешать, – сказал похабный сосед и, продолжая усмехаться, пошёл вверх по лестнице. – Смори, стену хреном не пробей.

Я выпустил Маюшку из угла и кивнул, чтобы спускалась.

Я приехал на Садовое, совсем позабыв, что Илья сегодня занят и не сможет провести со мной холостяцкий вечер. Я сегодня освободился раньше, мой бывший одноклассник собирался привезти жену рожать, но она «раздумала», решили подождать настоящих схваток, вот вечер и освободился, а тут Илья, оказывается, занят.

Я поднялся в квартиру, перспектива одинокого пятничного вечера не очень грела душу, я взялся за телефонную книжку. Куда бы завеяться и с кем? Процентов восемьдесят записей в моей книжке – девушки, большую часть из которых я не помню, какие-то одноразовые знакомства. Мама, найдя однажды эту книжку, пришла в ужас от количества имён. И не поверила ни на миг ерунде, что я пытался напеть ей о том, что это мои пациентки или сослуживицы.

– Валентин, тебе тридцать третий год, надо жениться, – сказала она, отдавая мне книжку, выпавшую из моего плаща, который она намеревалась отдать в химчистку и взялась сложить для этой цели.

Мама посмотрела на меня и усмехнулась, у неё красивая усмешка, мама очень красива и моложава по-прежнему, всегда одета элегантно и даже стильно, даже дома, даже во времена, когда как сейчас их институт в глубоком простое и почти половина научных сотрудников ушли, кто уехал за границу, из тех, кто не работал с секретами, кто занялся коммерцией, уйдя в частые лаборатории и клиники, растущие как плесень на помойке.

Мама, заведующая лабораторией, еле-еле тянула с последним оставшимся из её мнс-ов начатую, ещё два года назад тему, о влиянии вирусов на эмбрион. К счастью, мы с ней принадлежим родственным профессиям, нам легко понять друг друга. Но в этом есть и сложность, мне почти невозможно обманывать её, прикрывая мои загулы. Впрочем, она никогда не ограничивала меня и не читала нотаций. Вот это первые.

– Может скажешь, на ком мне жениться? – почти дерзко ответил я.

Она посмотрела на меня, снимая красивые очки. Столкнувшись с ограничением в средствах, когда сильно упала её профессорская зарплата относительно цен, мама тем не менее не утратила приверженности к красивым и дорогим вещам, только она покупала их теперь реже. Но у неё был верный поклонник уже многие годы, который не скупился на подарки. Так что моя красавица-мама продолжала выглядеть и сегодня восхитительно.

– Скажу, конечно. Конечно, не на одной из «обитательниц» этой твоей грязной книжки, – сказала она. Вот не понимает, что ли, что такой, как она умной, тонкой и проницательной я не найду…

– Ма-ам… – протянул я, чувствуя себя девятиклассником.

– Возьми девушку из провинции, лучше всего, студентку последних курсов, например.

Я засмеялся:

– Чтобы она за прописку пошла?

– Будто за тебя кроме как за прописку не за что пойти, – покачала головой мама. – Но провинциалка будет в известной степени зависима от тебя, не убежит жаловаться мамочке, если что, а зависимость от мужчины, это хороший скрепляющий фактор в семье. К тому же они не такие инфантильные, живут самостоятельно в столице. И не в клубах, конечно, искать надо.

– Искать… Ты так говоришь, будто я по грибы пойти должен.

– Давно пора было грибы собирать, все уж разобрали, лучшие-то не ждут на полянках… – засмеялась мама, заканчивая сворачивать мой плащ. – Вон, приятель твой, этот… кто рожать-то собрался, уже ребёнок… самое время, куда время-то тянуть?

– Где ж я студентку теперь найду?

– Так вернись на кафедру хоть на полставки.

Я усмехнулся:

– Так не делают у нас. Кстати, о приятеле: их цех прикрыли, скоро завод продают.

– Как это? Автозавод?! И что будет там?

– Он думает, ничего не будет.

Мама захлопали глазами, становясь ещё моложе и симпатичнее:

– Как это не будет?

– Меня не спрашивай, я ничего не понимаю ни в машиностроении, ни в бизнесе. Никому нужен завод-гигант в наше время, целый город, который к тому же делает машины, что никому и даром не нужны. Лучше купить машину у тех, кто умеет их делать, у немцев или французов, или каких-нибудь шведов.

Мама завернула тюк, по старинке в серую бумагу, и где она берёт её?