Грааль клана Кеннеди

Во время ужина Маруся рассказала Марку о смерти Виолетты Сергеевны, о фотографии бабушки, на которой был изображен кто-то неизвестный, но кого хорошо знала Виолетта. О дневнике Освальда Ли Харви. О том, что первая его часть была у бабушки, вторая – у Виолетты. Рассказала о Кате, маленьком острове, документах, лежащих в черном пакете… Марк слушал, облокотившись локтями о стол. Во время рассказа не спускал с нее глаз, только пару раз кивнул, как бы подбадривая, одобряя…

Закончив свой рассказ, Маруся посмотрела на него.

– У тебя остыл кролик.

– Ничего страшного, я же холостяк и привык к холодной пище… Слушай, давай все посмотрим вместе. Как я понял, ты вторую часть дневника не читала?

Маруся отрицательно качнула головой.

– Давай тогда не будем терять времени и приступим к ее изучению.

Они прошли в комнату.

– Сначала я прочту первую часть, а потом мы вместе вторую, – предложил Марк.

* * *

Когда они дочитали дневник Освальда, Марк присвистнул:

– Ну и дела! Странная история. Какой-то человек-без-лица… И пишет парень странно, путано. Кажется, у него были серьезные проблемы со психикой.

– И еще совершенно непонятно, как этот дневник попал к моей бабушке и Виолетте? Загадка!

– Давай посмотрим фотографии, – предложил Марк, – может быть, там что-нибудь найдем?

Они разложили фотографии на кровати и стали внимательно пересматривать.

Внезапно Маруся выхватила взглядом одну фотографию, где были запечатлены ее бабушка и Виолетта Сергеевна. Взяла ее в руки и протянула Марку:

– Посмотри. Вот моя бабушка и убитая Виола. Здесь они молодые…

Марк перевернул фотографию.

– Но здесь написано: Римма и Татьяна. Но это же…

Маруся с изумлением посмотрела на Марка.

– Но послушай! – От волнения она стала даже заикаться. – Но это же моя бабушка! Понимаешь? Почему-то здесь написано, что она – Римма.

– Римма – переводчица, которая была с Ли Харви.

– Да, а Татьяна, девушка, которая вместе с «Риммой» встретила его в Минске и еще была там некоторое время, судя по его дневнику.

– Ну вот! – Марк подмигнул ей. – По крайней мере, это объясняет, почему дневник Освальда оказался в вашем доме. Твоя бабушка была причастна к тем событиям.

– Да… но… – Маруся нахмурилась. – Но это же невероятно!

– Согласен! Невероятно!

Она задумалась.

– Но все равно это не объясняет, почему она хранила дневник? Вернее, часть дневника. Остальное оказалось у Виолетты.

– Думаю, сейчас мы это никак не выясним. Давай решать проблемы по мере их поступления. А кем работала твоя бабушка?

– Была специалистом по английской литературе, мифам, символам…

– Мифы, символы… – задумчиво повторил Марк.

– Марк, я же взяла одну книгу, которую она написала, – вспомнила Маруся, открыла чемодан и достала оттуда брошюру. – Вот, посмотри!

Марк взял книгу и начал листать.

– Ты ее читала?

– Нет. Посмотрела мельком.

– А зря!

– Мне показалось слишком научно.

– Ну да, ну да… – он погрузился в чтение.

– Я пойду попрошу воды у хозяйки. Или тебе принести кофе?

– Воды. Хочется пить.

Когда Маруся вернулась с кувшином воды, Марк стоял посередине комнаты и смотрел на нее с торжествующим видом.

– Я наткнулся на любопытную информацию. В этом сборнике есть одна статья, написанная профессором Эдинбургского университета. Хелен Макгроу. И ее статья в чем-то перекликается со статьей твоей бабушки.

– И что?

– Думаю, что нам стоит навестить леди Макгроу и задать кое-какие вопросы. Мы летим в Эдинбург.

Пригород Лондона. Наши дни.

Мятлев

Нужный дом таксист нашел сразу. Мятлев вышел из машины и поправил на плече дорожную сумку.

Позвонил в калитку. Навстречу ему вышла молодая женщина в ярко-желтом сари. Ее темные глаза внимательно смотрели на гостя.

– Хэллоу! – раскатисто произнес он. И посмотрел на бумажку, которую вынул из кармана брюк. – Мне нужен Майкл Давидовски.

Его английский все еще был хорош.

Женщина кивнула.

– Я вас провожу. Он вас ждет.

По обе стороны небольшой дорожки тянулась аккуратно подстриженная трава. А около самого крыльца росли две туи. Он поднял глаза и чуть не ахнул. На крыльце у двери стоял его отец. Опирался на палку и смотрел на него с улыбкой. Без сомнения, это был он – исхудавший, постаревший… Но он!

Мятлев стоял и не верил своим глазам. Голос внезапно сел, стало трудно дышать.

– Папа… – проговорил он, все еще не веря, но чувствуя…

Он смотрел и не мог наглядеться. Перед ним был старик, которому уже перевалило за девяносто, его отец, которого он все эти годы считал погибшим.

Лицо, покрытое морщинами, лоб выдался вперед, волос почти не осталось… И тонкая, усохшая рука. Вот эта рука и умилила его больше всего.

– Соня! – махнул рукой отец, женщина подкатила ему коляску, в которую он рухнул.

Мятлев не помнил, как вошел в дом, дверь за ним закрылась.

– Папа… – всхлипнул он, и слезы вдруг полились градом.

Он плакал и не стыдился своих слез…

– Папа, – он подбежал к нему и, присев, уткнулся в колени. – Папа…

Отец погладил его по лицу.

– Папа, ну как ты мог?

– Как мог? Это долгая история… И у меня не было выбора. Ты голоден?

– Нет.

– Это неважно. Соня приготовила очень вкусный обед. Так что поехали в гостиную. Все уже накрыто.