Грааль (ЛП)

Бросив в грязь первую плиту на болото, воин наступил на нее и обнаружил, что она выдерживает его вес.

— Годится! — восторженно закричал он, и я начал передавать ему плитняк. Вскоре каменная дорожка дотянулась до бедняги Таллахта, ушедшего уже по пояс в грязь.

— Отпусти лошадь! — посоветовал я, хотя при одной мысли о том, что придется бросить мою красавицу, сердце у меня упало.

— Нет уж! — сквозь зубы процедил Таллахт. — Выберемся вместе!

— Парень, ты мне нужен! — прорычал я. — Отпусти!

Невидимые волны надвигающегося прилива заставляли грязь вокруг него колыхаться. Вода уже смыкалась вокруг пояса молодого воина.

Передур уложил последний камень в нескольких шагах от Таллахта.

— Брат, — сказал он, протягивая руку, — прилив идет. Хватайся!

Осознав наконец опасность, Таллахт смягчился. Со стоном он отпустил поводья и вытянул руку. Передур схватил его и вытащил на свободу. Камни начало засасывать, но они все-таки выдержали вес двоих воинов, так что парням удалось выбраться на твердую землю.

Мы все трое постояли, задыхаясь от усталости и глядя на серую, вскидывающую голову и ржавшую от ужаса. Молодые люди предложили набросать еще камней и попробовать с их помощью вызволить животное.

— Не получится, — с сожалением вздохнул я. — Она не пойдет по камням. Прилив начинается, мы до нее не доберемся, нас собьет. Нет уж, рисковать вами я не намерен, особенно ради такой безнадежной затеи. Пусть море делает свое дело.

Таллахт хотел возразить, но Передур взял его за плечо и веско сказал:

— Лорд Агравейн прав.

Я не склонен к лишним переживаниям, как, впрочем, и любой другой мужчина, и все же я не мог стоять и смотреть, как гибнет прекрасное животное.

— Идем! — сказал я своим спутникам. — Мы больше ничего не можем сделать.

— Ты даже не прикончишь его копьем? — спросил Таллахт.

Оглянувшись, я покачал головой и повернулся, чтобы уйти.

— Господин, — продолжал настаивать Таллахт, — тогда позволь мне это сделать.

Больше всего мне хотелось наорать на него, но вместо этого я спокойно сказал:

— Парень, воин должен испытывать дружеские чувства к своему коню, и твое желание делает тебе честь. Но вокруг плохие места, и копья нам могут понадобиться быстрее, чем ты думаешь. К тому же лошадь не убьешь одним даже очень хорошим броском. Я, во всяком случае, не возьмусь. Незачем причинять животному лишние страдания. Оставим все, как есть. — Оглядевшись, я с отвращением проговорил: — Мне здесь надоело. Век бы не видел это болото! — С этими словами я решительно повернулся и пошел от берега.

Передур подхватил поводья своего коня и пошел за мной. Спустя минуту, Таллахт тоже двинулся вперед. Мы поднимались по невысоким утесам над устьем реки. Я ненадолго остановился, чтобы оглянуться на обреченную лошадь. Она погрузилась уже по шею и страшно кричала. Ее страдания терзали меня ужасно. Я безмолвно попрощался с ней и пошел дальше, мокрый и пропахший вонючим илом с ног до головы. Что бы не лежало камнем у меня на сердце, надо было идти.

Двое моих товарищей раздраженно молчали. Я было попытался поднять их настроение, но понял, что это бесполезно. Мне было так же плохо, как и им, и на всем протяжении дня дурные предчувствия только росли.

Я размышлял над тем, какое очередное бедствие готовит нам судьба. Да и чего ждать от этих бесплодных земель? Не иначе, как злые силы вознамерились всячески строить козни на нашем пути! Мне казалось, что скалы и холмы сговорились против нас, и даже белесое небо смотрит на нас неодобрительно. Это чувство не отпускало меня весь остаток дня.

Вечером, греясь у костра, я утешал себя мыслью, что могло быть и хуже. Мы могли потерять не только хорошую лошадь; а уж если бы я ехал один, конец поджидал бы нас обоих. Я поблагодарил Бога за моих сообразительных юных друзей и решил, что сегодня мы получили предупреждение. Так что завтра следует быть начеку.

Глава 10

Поиск подходящего брода завел нас далеко в сторону. К тому времени, как мы перебрались на другой берег, на эти заброшенные земли опустились сумерки — не спокойные умиротворяющие сумерки, заметьте, а мутные от поднимающегося тумана. Воздух тут же стал тяжелым и волглым.

Наша одежда еще не высохла после болота, но чистой воды по-прежнему не находилось, вымыться и постирать штаны было решительно негде. Мы собрали дров для костра, но огонь сегодня не радовал. Вонь от подсохшей грязи напрочь отбила аппетит, мы не стали ничего готовить, просто сделали по несколько глотков воды из бурдюка Таллахта.

Говорить никому не хотелось, так что мы молча закутались в плащи и попытались уснуть. Но и сон не шел. Едва мы закрыли глаза, на небо вылезла луна, полная и желтая, как огромный зловещий глаз в небе. Свет от нее был какой-то грязный, и Передур не случайно назвал ее «чумной луной».

В общем, ночь выдалась плохая. Мы встали почти не отдохнувшими, но день обещал быть погожим и чистое голубое небо порадовало, особенно после такой ночи. Однако небо быстро выцвело, краски померкли, и день превратился в тусклый, а солнечный свет резал глаза. От него болела голова.