Грабеж – дело тонкое

– Ну, не помню, и что с того? Память у меня хреновая? Может быть. Годы идут, а телефонов в голове накапливается все больше и больше. Чего хотел-то, Антон Павлович?

– Я хотел проверить, как ты, звонивший мне в общей сложности около пятидесяти раз за все время нашего общения, вспомнишь мой номер телефона. А почему ты не вспомнил, Саша?

Земцов опять полез в пачку сигарет, продолжающую валяться на столе.

– Потому что звоню тебе не чаще одного раза в месяц. А когда – и того меньше. В последнее время, правда, все чаще и чаще... У некоторых судей очень активная жизненная позиция... Звонил бы каждый день, имел бы общие дела на постоянной основе – помнил бы!

– Молодец! – Струге обрадовался. – Как мне не хватало этой фразы – «общие дела на постоянной основе»!! Молодец, Земцов! А вот теперь послушай меня, Александр Владимирович... Я не далее как четыре месяца назад вел активные телефонные переговоры с партнерами по обмену своей квартиры. Причем вел их в течение двух недель. Но, спроси меня сейчас их номер телефона, я не вспомню даже под пыткой! Я имел честь прокатиться в одной машине с Игорем Олеговичем Савойским на новую квартиру Юшкиных. Так вот, когда мы были еще в пути, Игорь Олегович сказал мне, что неплохо было бы позвонить Юшкиным и предупредить о приезде. Достав мобильный телефон, он очень уверенно, не теряясь ни на секунду, спокойно переговорил с Юшкиным. Вас это не удивляет?

Я в сомнении покачал головой.

– Антон, в телефоне есть память номеров. Он выбрал имя и нажал на кнопку соединения связи...

– Ты меня не понял, мой юный друг. Савойский не выбирал из базы имя. Он по памяти набрал номер, нажимая кнопки с цифрами.

– Но он мог помнить! – возразил Земцов. – Ты квартиру менял четыре месяца назад, потому и не помнишь, а адвокат разменялся неделю назад. Разницу видишь?

– Вижу, – качнул головой Антон Павлович. – Но тогда именно по этой же причине Савойский выбрал бы имя в базе данных! Ведь это первое, что сделает человек, работая над таким серьезным вопросом, как размен квартиры! Однако в его телефонной базе этого номера не было. Так поступит всякий, кто не захочт, чтобы этот номер когда-либо обнаружили. Особенно – при определенных обстоятельствах. Нет?

Наткнувшись на полное непонимание, Антон поморщился. Мне было стыдно за себя и за Земцова, что мы не можем поддержать его эйфорию. Начальник отдела по борьбе с бандитизмом пожевал губами, стараясь замаскировать отсутствие своего интереса к поднятой теме, и выдавил:

– Ты хочешь сказать, что Савойский ранее имел частые телефонные разговоры с этой квартирой? Поэтому и помнит номер назубок? Да, это еще один факт, подтверждающий связь Решетухи с Савойским.

Ожидая горделивой улыбки Струге или, на худой конец, молчаливой удовлетворенности признанием собеседниками его проницательности, я наткнулся на совершенно неожиданное...

– Вот из-за того, что в судах работают такие тупые судьи, а в милиции – такие тупые опера-ветераны, Россию и не принимают в мировое сообщество. Единственное, на что хватило ума, – это объявить мораторий на смертную казнь. Ущербные вы мои, я уже четверть часа пытаюсь объяснить вам, что Решетуха такой же глухой, как Александр Владимирович – оперный певец...

Мы сидели и тупо смотрели на Струге.

– Надеюсь, мне нет необходимости никому объяснять, что после переезда они въехали в квартиру Решетухи? Иначе говоря – Сутягина, правильно? Но жил там Решетуха. Теперь, кто из вас мне ответит, каким образом господин Савойский мог общаться по телефону с глухим Мишей Решетухой?

Земцов занялся своими ногтями, а я принялся сворачивать бумажного журавлика из бланка постановления о принятии дела к производству.

В кабинет ворвался Пащенко:

– Я ничего не пропустил?

Земцов поднял на прокурора, на ходу сворачивающего крышку с боржоми, красные от возбуждения глаза.

– Да, как сказать... – произнес...

Глава 4 Земцов

...я каким-то сиплым, чужим для меня голосом. – Собственно, ничего серьезного... Если не учитывать того, что Антон Павлович опять поставил нас перед действительностью в позу спринтера, готового рвануть со старта.

– Что, мы готовы ворваться в эту действительность? – дурашливо поинтересовался Вадим, наливая в чистый стакан воду.

– Нет, Вадим Андреевич, действительность при этом находится сзади нас, если вы понимаете, о чем я говорю...

Мне было стыдно. Струге только что поимел меня, как вокзального воришку. Расколол, как первоклассника. Ладно, молодой судья!.. Но я-то! Старый, опытный волчара!

Да, какой там волчара... Так, придурок, косящий под волка. Пора на пенсию, Земцов...

Почему Струге смог разобраться в этой путанице с телефонами и сделать правильный вывод, а я не успел даже додуматься о связи между этими понятиями? Потому что...