Грабли сансары

Мама иронично хмыкнула, а потом спросила как будто между прочим:

– И сколько лет твоей… подруге?

Гриша поджал губы. Веронике на мгновение показалось, что она смотрит не на сына, а на мужа.

– Ладно, – торопливо сказала она, – это не мое дело.

Но когда Гришино лицо разгладилось и он снова превратился в ее мальчика, Вероника не удержалась и уточнила:

– Но ты хоть предохраняешься? А то получится, как тогда… Будешь еще четверть зарплаты отдавать.

«А это идея! – подумал Гриша. – Просто так деньги Уля от меня брать не хочет. Но раз я отец… биологический отец, значит, алименты от меня положены!»

– Чего разулыбался? – насторожилась мама.

– Да так, – ответил Гриша. – Только что решил одну производственную проблему.

* * *

Он собирался провести операцию «Алименты» на следующий день вечером, но все карты спутал Веник. Он позвонил из аэропорта:

– На месте? Молодец. Запасайся вазелином, босс с проверкой приехал.

И по голосу не было похоже, что он шутит.

Однако в офисе Веник от папки с отчетами отмахнулся и заперся с Гришей в кабинете.

– Улька тут, – сказал он, пристально глядя в глаза Грише, – и детеныш ее.

У Гриши пересохло во рту. Он пытался отвести взгляд, но не мог.

– И я знаю, кто ее сюда привез, – продолжил Веник.

Гриша открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не придумал что.

– Дурень ты, Гришка! – с горечью сказал Веник. – Донкихот хренов. Ланцелот без страха и соображения. Я все понимаю: она тебя разжалобила, развела на бабки…

– Нет, я сам!

Веник хлопнул ладонью по столу:

– Помолчи! Сам он… Конечно, сам! Она же стерва хитрая! А ты дурачок непуганый, вот она тебя и…

Веник выдохнул и продолжил спокойнее:

– Забей, ты не виноват. Со всяким бывает. Вот только непонятно, на что вы надеялись? Что я не узнаю? Что денег на частного детектива пожалею? Хоть бы на попутках каких из города выбирались. На поезде хотя бы. Нет, билеты на самолет купили! С указанием фамилий!

«Он ее искал, значит, хочет помириться, – понял Гриша. – Значит, решил забрать к себе».

Попытался обрадоваться этой мысли.

– Ладно, – окончательно успокоился босс, – это все лирика. Я чего приехал… Мне один вопрос покоя не дает.

Веник неожиданно подался вперед и вцепился в Гришину руку:

– С кем она ребенка нагуляла? Кто отец?

– А зачем тебе? – с трудом проговорил Гриша.

– Ноги повыдергать! Обоим! – брызгал слюной Веник. – Закопать!

Гриша понял, что ему дико, физиологически страшно. Ужас, как огромный пузырь, наполнял его изнутри, мешая дышать.

– А раз ты у нее такой друг-благодетель, – продолжил Веник, все больше распаляясь, – давай ты у нее выспроси! Подгадай момент… не знаю… Подпои! Она пьет сейчас?

Гриша покачал головой. Пузырь продолжал раздуваться.

– Жаль. Ну тогда любовь изобрази… Короче, придумай чего-нибудь!

– Я… Я не знаю.

Веник резко отодвинулся.

– Не знаешь? А во сколько мне обходится тебя кормить тут, знаешь? Ты мне по гроб жизни обязан, понял?

И тут же заговорил тихо, по-приятельски:

– Гришка, мы же с тобой с детского сада… На танцы эти дурацкие вместе ходили. С гопотой дрались… Помоги! По-братски.

Приятельский тон выходил у него паршиво. Отучился Вениамин Владимирович говорить этим тоном.

– Я… не… – Пузырь перекрыл горло, мешал говорить. – Я…

– Понятно, – скривился Веник. – Ну, значит, пойдем другим путем… Более болезненным.

И вдруг Гришу отпустило. Пузырь лопнул. И ему стало все равно.

– Я отец.

Веник наморщил лоб, пытаясь понять, что там бормочет друг детства Гришка.

– Я, – повторил Гриша, – отец ребенка Ули.

Стало очень тихо. Пузырь страха, который вроде бы лопнул, снова начал раздуваться в районе солнечного сплетения.

– Если это опять твое тупое благородство… – начал Веник.

– Можем сделать генетическую экспертизу, – перебил его Гриша.

Веник пошевелил челюстью, явно что-то высчитывая в уме.

– Ладно, – сказал он, поднимаясь. – Я тебя услышал.

И вышел.

«И это все? – обрадовался Гриша. – Он просто ушел?»

Но радость получилась хиленькая.

* * *

Гриша позвонил Ульяне и предупредил, чтобы дверь никому не открывала. Потом понял, что этого недостаточно, и рванул к ней.

Уля тоже боялась. Поэтому не спорила, быстро побросала в две большие сумки самое необходимое, схватила Костика и села в машину.

– Пока он в городе, поживешь у меня, – сказал Гриша, – потом будем думать, что делать. В этой квартире тебе оставаться нельзя.

Ульяна кивнула. Костик закапризничал. Гриша еще никогда не видел его в таком состоянии: он выгибался, месил ногами и безобразно орал. Ульяна сидела как неживая.

– Все будет хорошо, – сказал Гриша, – я тебя не брошу. Мы что-нибудь придумаем.

Костик со всей дури зарядил рукой Уле по лицу. Она заплакала. Как показалось Грише, с облегчением нашла повод, чтоб заплакать.

Дома Гриша был крайне лаконичен.

– Мама, – сказал он, – я тебя очень прошу, все вопросы потом. Сейчас просто нужна помощь. Это Уля, это Костик. Пока она поживет здесь.

Мама застыла. Мама смотрела на Костю.

– Пока? – спросила она.

– Мама, – взмолился Гриша, – все потом. Я объясню. Но сейчас мне нужно вернуться на работу, а Костика нужно уложить спать.

Уля проскользнула в комнату Гриши, и он закрыл за ней дверь.