Град огненный (СИ)

— Что? Какой виварий! О чем вы? Мы здесь минеральными удобрениями занимаемся!

Теперь мы все ржем в голос. Смех разносится эхом, вплетается в глухой вой сирены. Эштван Морташ — король удобрений! Неплохое прикрытие для того, кто собирается засучить рукава и прибрать за собой мусор. Прах к праху.

— Слушай сюда, — говорю я и цепко стискиваю плечо бородача. — Нам нужно попасть на второй ярус. Открой двери, и тогда мы отпустим тебя. Может быть, даже не покалечим. А ты ведь знаешь, на что мы способны? Правда?

Бородача простреливает судорогой. Страх сочится через поры вместе с потом. Конечно, он знает, он работает с васпами каждый день, он имеет доступ к хранилищу.

— Я открою, — бормочет он. — Но вы не пройдете в спецхран. Там третья зона доступа, усиленная охрана.

— Будем решать эти проблемы по порядку, — холодно отвечаю я. — Начнем с первой.

Потом мы выходим к бронированным дверям.

Группа 1

Норт первым из подгруппы доходит до тупика и останавливается.

— Не смотри! — запоздало говорит он, но Франц уже видит. Бывший рядовой Берт, номер сто семьдесят шесть, лежит с простреленной башкой. Руки и ноги еще рефлекторно подергиваются, отчего Берт напоминает раздавленного жука.

— Он почти прорвался, — глухо произносит кто-то. — Изнутри пальнули. Знали, куда бить.

Франц растерянно моргает. Ладонь на рукояти становится влажной, топор выскальзывает и с глухим стуком падает на пол.

— Знал, на что шел.

Сержант помнит время, когда преторианцы бросали рядовых васпов на передовую, не заботясь о том, кто останется в живых, и сами добивали раненых. Смерть всегда шла рука об руку, смрадно дышала в щеку, и этот запах всегда нравился Францу. Но сейчас его почему-то тошнит. Все кажется неправильным. Франц закрывается рукавом. Глаза обжигает чем-то горячим, в груди тоже палит, как в июньский зной.

— Добьешь его? — спрашивает Норт.

Франц рычит и бьет кулаком в стену. Боль пронизывает от кисти до предплечья и отрезвляет.

— Нет времени, — отвечает сержант и не признается, что желания тоже нет.

Группа 2

— Я не виноват… не виноват! — плаксиво стонет бородач. Он впервые видит мертвого и теперь трясется и скулит, как девка. Хочется заткнуть его кулаком, но Рэн только встряхивает бородача за плечо и тащит к кодовому замку.

— Говори.

— Развяжите руки!

— Называй код, мразь! — кричит Франц. Он не приближается ни на шаг, стоит у стены, сжимая черно-красный пожарный топорик. Для полноты картины не хватает только кожаного фартука и кастета, но и без них сержанты умеют вогнать в дрожь.

— Хорошо, хорошо, я скажу, — торопливо отвечает бородач. Он смотрит на кнопки водянистыми глазами и беззвучно шлепает губами, а я думаю про Берта. Сто семьдесят шестой, как я, только из внешнего Улья. Кем он хотел стать? На что надеялся? Жалею, что не спросил тогда, на аллее. Теперь уже не узнаю.

— Если назовешь неправильно, башку откручу, — предупреждает Рэн.

— Нет, нет! Я правильно… сейчас, — всхлипывает бородач. — Вставьте мою карточку.

Шагаю к нему, но меня оттесняет Расс:

— Не торопись. Еще оттуда пальнут. Лучше я.

Он всовывает карточку с именем бородача в считывающее устройство, и под панелью с цифрами загорается желтый огонек.

— Отпечатки пальцев нужны?

Бородач мотает головой.

— Нет. Второй уровень, здесь только цифры.

— Диктуй.

Код девятизначный, не очень сложный, но кто знает, сколько бы провозился Расс, пока нашел нужную комбинацию.

— Готово, — наконец приглушенным голосом сообщает комендант.

Подаю знак, и васпы сосредотачиваются по обеим сторонам двери, прикрывая головы крышками от баков и самодельными щитами. Открывать не спешим. Ждем. Секунду. Вторую. Третью. Они ждут моего сигнала, а я мысленно считаю до десяти. Пять. Восемь. Выбрасываю последние пальцы, и Расс берется за створку с одной стороны, а Франц — с другой. Девять. Десять.

— Пошли!

Я оказался прав: нас ждали.

Дробно раскатывается пальба. Из распахнутого зева несутся вспышки. Пули выбивают пыль и крошку из стен. Лампы мигают, дым разъедает глаза. Васпы проламывают оборону привычно и молчаливо, как их учили сержанты. Трещат электрошокеры. Я чую запах пороха и нагретого металла и слышу, как рядом тяжело дышит бородач. Тащу его за собой, но он упирается, бормочет:

— Я ведь назвал код. Вы обещали! Я ведь сказал…

— Заткнись! — кричит Рэн, бьет его наотмашь по лицу и сам складывается пополам, до крови прикусывает губу.

— Не надо, — говорю я. — Он пойдет сам. Правда?

— Зачем? — всхлипывает бородач.

— Мне нужен доступ к хранилищу.

— Босс, думаешь, Морташ сидит там и ждет, когда к нему нагрянут васпы? — широко скалится Франц.

Ухмыляюсь в ответ.

— Нет, конечно. Морташ слишком богат и труслив, чтобы вступать в открытую кон-фрон-тацию. Уверен, он мирно спит в своем особняке. Это если не знает, что тут творится.

— А если знает? — Франц недвусмысленно смотрит на разбитые камеры, трет покрасневшие от дыма глаза, но я пожимаю плечами.