Читаем Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку полностью

Организационно-управленческие и идеологические причины противостояния со стороны органов осуществления государственной градостроительной политики той строительной политике, которую проводила жилищная кооперация, заключались не в отрицании властью индивидуального жилища как такового[230], не в запрещении живописной планировочной структуры поселения-сада, не в отказе от трактовки поселения как законченного планировочного целого, а в категорическом отрицании возможности персонального владения людьми собственным жилищем и приусадебным земельным участком.

Государственные органы противоборствовали не строительству поселков-садов и индивидуальных жилищ в них как таковому. Наоборот, власть была очень заинтересована в том, чтобы население, объединяемое в кооперативы, собственными усилиями и за свои деньги возводило новый и восстанавливало старый, стремительно разрушающийся жилой фонд. Она решительно выступала лишь против того, чтобы руководство жилищной кооперацией самостоятельно распоряжалось построенным жилым фондом – посемейно заселяло людей в обособленные, автономные домостроения.

Предоставление жилья в СССР являлось прерогативой исключительно государственных органов, а наделение кого-либо отдельным жилищем – серьезной мерой социального поощрения, практиковавшейся по отношению к лицам, особо отличившимся или приближенным к власти. На этом принципе была основана вся общегосударственная жилищная политика, на нем базировался механизм управления людьми – жилье предоставлялось лишь тем, кто трудился на фабриках, заводах и в советских учреждениях, а никак не безработным, частным кустарям, нэпманам, «социально чуждым» категориям граждан, мигрантам, не обретшим места работы в государственной системе труда. Исходя из этого принципа жилище на протяжении всего рассматриваемого периода использовалось как средство дисциплинарно-поведенческого воздействия на тех, кому оно предоставлялось[231].

Независимое от власти решение людьми жилищных проблем, самостоятельное объединение их для возведения персонального жилища на собственном клочке земли противоречило партийно-государственной установке на формирование социально однородных, зависимых, контролируемых, управляемых, прикрепленных к месту труда и месту жительства производительных единиц нового общества – трудобытовых коллективов[232], в которых за счет тесного переплетения трудовых и бытовых процессов должно было обеспечиваться взаимовлияние и взаимокорректировка норм бытового поведения людей и характера их отношения к труду. В этом и заключалось социально-организационное содержание советской градостроительной политики изучаемого периода. Она и ее важнейшая составляющая – жилищная политика – были неразрывно связаны с общегосударственной административно-управленческой доктриной. В соответствии с этим и формулировались постулаты планировки советских рабочих поселков и типология жилища в них.

Итак, борьба органов, осуществлявших градостроительную политику, против возведения жилищной кооперацией поселков-садов, состоявших из индивидуальных домов, была направлена не против собственно планировочных особенностей города-сада, а против общественной природы его возникновения, против коллективного характера самоуправления и индивидуального права владения и распоряжения жилищем и придомовым участком. Это была борьба власти за возможность единолично распоряжаться любыми видами жилья, за контроль над его заселением, за возможность использовать его как средство формирования и управления трудобытовыми коллективами, за право централизованного руководства населенными местами.

Власть не имела ничего против поселка-сада, если с начала строительства и до момента заселения он целиком и полностью находился в ведении государственных органов, в распоряжении администрации советских учреждений и предприятий или «уполномоченных» ими профсоюзных или «общественных» структур. При этом условии она могла свободно распоряжаться жилым фондом, распределять его по своему усмотрению, заселять любой вид домостроений покомнатно-посемейно, превращать его в коммунальное жилище, формировать органы территориального руководства им и т. д.

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура