Читаем Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку полностью

Причем «участники» этого союза – ЖАКТ и ЖСКТ – были лишены права самостоятельного принятия решения о вступлении или невступлении в районные жилищные союзы; они были лишены возможности оценивать преимущества (или, наоборот, недостатки), которые давало им членство в районном жилищном союзе. У жилищных товариществ, ранее существовавших вполне независимо и самостоятельно, никто не спрашивал об их желании или нежелании вхождения в подобный «союз». Вне зависимости от того, помогал ли районный орган руководству жилищного товарищества в осуществлении текущих хозяйственных и снабженческих мероприятий или нет, была ли практическая польза от членства в данном союзе или оно не сулило ничего хорошего, а лишь добавляло количество проверок и объемов текущей отчетности, товариществам предписывалось вступать в него: членство являлось обязательным[271].

Руководства «старых» жилищных товариществ, стремясь избежать ненужной им дополнительной вертикали подчинения, всякими силами оттягивали момент своего вступления в жилищные союзы. Так, например, Жилищный союз в Ленинграде давно уже был создан, а вступило в него к февралю 1925 г. всего лишь 50 % от числа зарегистрированных жилищных товариществ[272].

С момента выхода постановления от 19 августа 1924 г. власть безмерно благоволила к создаваемой ею новой жилищной кооперации, в особенности к рабочим жилищно-строительным кооперативным товариществам (РЖСКТ), потому что они создавались «…из числа «рабочих и служащих государственных предприятий»[273]. Власть благоволила к РЖСКТ прежде всего потому, что, в отличие от жилищных товариществ «старого» типа, подавляющее большинство их руководящего состава составляли «социально близкие». Это требование было прямым текстом зафиксировано в декрете «О жилищной кооперации»: РЖСКТ образуются при наличии всего лишь десяти желающих из числа «рабочих и служащих государственных предприятий»[274]. Причем в том случае, если три четверти членов РЖСКТ составляют рабочие и служащие (а также стандартный набор социально близких категорий населения – красноармейцы, пожарники, милиционеры, инвалиды и ветераны войны, прочие лица, состоящие на социальном обеспечении, и т. п.), власть постановлением ВЦИК и СНК от 16 мая 1924 г. предоставляет им льготы (в частности, по страхованию) – до 20 % скидки[275].

Несколько особняком в ряду новых жилищных кооперативных товариществ, созданных постановлением от 19 августа 1924 г., стоят Общегражданские жилищно-строительные кооперативные товарищества (ОЖСКТ). Они организуются в тех же целях, что и РЖСКТ[276], из граждан, достигших 18-летнего возраста (имеющих имущественные права), а также «юридических лиц, в пределах предоставленных им прав»[277]. Однако ОЖСКТ в силу того, что не имеют преобладающего наличия в своем составе пролетарской массы, лишены льгот, предоставленных рабоче-строительной кооперации. При этом они все же «…являются одним из средств к изживанию жилищного кризиса» и поэтому заслуживают “внимания отделов местного хозяйства”»[278]. Если люди готовы безвозмездно вкладывать свои деньги, силы и время в строительство, ремонт и поддержание государственного жилого фонда, то почему бы им этого не позволить. Ослаблению жилищной проблемы это, безусловно, поспособствует.

Благоволение власти к РЖСКТ объясняется тем, что они изначально создаются как органы пусть и невольного, но активного проведения государственной жилищной политики. И в этом заключено коренное отличие роли и функций новой жилищной кооперации от старой. Если старые жилищные товарищества возникали прежде всего в целях улучшения жилищных условий своих членов, то новые изначально создаются как «подсобный аппарат» государственной (местной и центральной) власти[279]. Это предполагает неуклонное исполнение вменяемых им задач по: а) регистрации населения; б) содействию органам ЗАГСа; в) участию в актах дознания, обыска и пр.; г) содействию охране публичной безопасности; д) содействию военным комиссариатам в учете лиц, подлежащих призыву, е) учету неграмотных допризывников; ж) содействию органам Наркомтруда в удостоверении факта безработности и степени нуждаемости безработных; и) приему и вручению от судебных, административных, финансовых органов всякого рода повесток, пакетов, объявлений и т. д.[280]

Если жилищные товарищества «старой закваски» согласны реорганизоваться и активно включиться в исполнение этих задач, власть готова принять их в ряды новой жилищной кооперации. Если нет, то к ним применяется комплекс принудительных мер по превращению их в «послушных», беспрекословно исполняющих распоряжения и команды свыше.

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура
Две Москвы. Метафизика столицы
Две Москвы. Метафизика столицы

Рустам Рахматуллин – писатель-эссеист, краевед, многие годы изучающий историю Москвы, – по-новому осмысляет москвоведческие знания. Автор прибегает к неожиданным сопоставлениям и умозаключениям, ведет читателя одновременно по видимой и невидимой столице.Сравнивая ее с Римом, Иерусалимом, Константинополем, а также с Петербургом и другими русскими городами, он видит Москву как чудо проявления Высшего замысла, воплощаемого на протяжении многих веков в событиях истории, в художественных памятниках, в городской топографии, в символическом пространстве городских монастырей и бывших загородных усадеб. Во временах Московского Великого княжества и Русского царства, в петербургскую эпоху и в XX столетии. В деяниях Ивана Калиты и святого митрополита Петра, Ивана III и Ивана Грозного, первопечатника Ивана Федорова и князя Пожарского, Петра I и Екатерины II, зодчих Баженова и Казакова и многих других героев книги.

Рустам Эврикович Рахматуллин

Скульптура и архитектура