Читаем Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку полностью

Осуществляя проектные расчеты населения соцгородов, советская власть исходила из убежденности в том, что традиционная патриархальная семья – многодетная, многопоколенческая – должна быть разрушена. Сталинская система контроля и репрессий строилась на стремлении разорвать связи внутри общностей (семейных, корпоративных, этнических и т. д.), целенаправленно стремилась отделить молодое поколение от старого для того, чтобы прервать естественную передачу ценностей, мировоззрения и пр., заменяя ее советской идеологией и марксистско-ленинской пропагандой.

И очень эффективно осуществляла это практически. Примеров тому огромное количество: формирование коммун молодежи; рабочих общежитий (бараки) для комсомольско-молодежных бригад, куда вселяли только тех, кто трудился, то есть только рабочих и служащих, отрывая их тем самым от родителей. Той же цели служили детские сады и интернаты, пионерские лагеря – они на временной и постоянной основе «извлекали» детей, подростков, молодежь из-под влияния старшего поколения. Этой же цели, безусловно, служила армейская служба – после демобилизации молодые люди редко возвращались на постоянное место жительства в родительский дом.

Значительно более широкая типология жилища, чем в поселке при Саратовском государственном заводе сельскохозяйственных машин и орудий «Звезда», представлена в проекте рабочего поселка при Кизеловской электростанции, составление генерального плана которого было начато в феврале 1921 г.[465] Он состоял из шести типов домостроений: а) казарма на 50 чел.[466]; б) общежитие служащих на 20 чел.[467]; в) многоквартирный жилой дом на две квартиры (трех видов)[468]; г) многоквартирный жилой дом на три квартиры; д) многоквартирный жилой дом на четыре квартиры[469] (рис. 103); е) многоквартирный дом на шесть квартир[470] (табл. 5).

Через некоторое время после начала проектирования (в 1922 г.) проектное задание было изменено. Теперь проектировались иные типы сооружений – в большей степени ориентированные на коммунальный тип заселения: а) казармы, б) общежития, в) бараки; г) 5–6-квартирные жилые дома с 3–4-комнатными квартирами; д) 8-квартирные жилые дома с 2–3-комнатными квартирами; е) блокированные (спаренные) жилые дома[471]. При этом произошло планировочное разделение поселения на две части – поселок для рабочих и поселок для служащих[472].


Таблица 5. Типология жилища и характер заселения жилого фонда рабочего поселка при Кизеловской электростанции (первоначальное задание, 1921 г.)


В поселке для рабочих предполагалось построить: а) казармы по 50 человек каждая с общими спальнями по 6–10 человек, со столовыми, кухнями, читальнями и сушилками; б) бараки на 150–300 чел. для сезонных рабочих; в) общежитие на 75 человек с отдельными комнатами, частью для женатых, со столовыми, кухнями, читальнями; г) 8-квартирные жилые дома с 2–3-комнатными квартирами (приблизительно на 75 человек каждый)[473]. Проект барака на 300 чел. выполнялся в 1920 г., и к середине августа 1920 г. он был частично возведен. Он состоял из четырех отделений: по две спальни для холостых и семейных, общей вместимостью на 120 и 152 чел. холостых и на 140 чел. семейных. В бараке были предусмотрены умывальня и сушилка (отдельно для холостых и семейных); в средней части – столовая со сценой и кухней[474] (рис. 104).

Поселок для служащих включал: а) дом заведующего электростанцией (40–50 кв. саж., то есть 182–227,5 кв. м), б) два блокированных 2-квартирных дома для помощников заведующего электростанцией (30–35 кв. саж., то есть 64–74,5 кв. м), в) 5–6-квартирные жилые дома с 3–4-комнатными квартирами (примерно на 60 чел.), г) общежития для служащих на 60 человек по 1–2 комнаты на служащего[475] (табл. 6).

Необходимо отметить, что в данном проекте сохранялась дореволюционная дифференциация жилища на: 1) жилище для высшего начальства (дома коттеджного, особнякового типа для заведующего и блокированные дома для его заместителей), 2) жилье для среднего руководящего звена (многоквартирные жилые дома для семей руководителей невысокого ранга и служащих высшей квалификации) и 3) жилище для остальных.

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура
Две Москвы. Метафизика столицы
Две Москвы. Метафизика столицы

Рустам Рахматуллин – писатель-эссеист, краевед, многие годы изучающий историю Москвы, – по-новому осмысляет москвоведческие знания. Автор прибегает к неожиданным сопоставлениям и умозаключениям, ведет читателя одновременно по видимой и невидимой столице.Сравнивая ее с Римом, Иерусалимом, Константинополем, а также с Петербургом и другими русскими городами, он видит Москву как чудо проявления Высшего замысла, воплощаемого на протяжении многих веков в событиях истории, в художественных памятниках, в городской топографии, в символическом пространстве городских монастырей и бывших загородных усадеб. Во временах Московского Великого княжества и Русского царства, в петербургскую эпоху и в XX столетии. В деяниях Ивана Калиты и святого митрополита Петра, Ивана III и Ивана Грозного, первопечатника Ивана Федорова и князя Пожарского, Петра I и Екатерины II, зодчих Баженова и Казакова и многих других героев книги.

Рустам Эврикович Рахматуллин

Скульптура и архитектура