Градуал

Утром я сел за стол, перекусил и выпил две чашки кофе. Дым из вулкана снова повернул вместе с ветром, так что солнце пылало во всю мощь. Ночной ливень смыл большую часть пепла и пыли вокруг дома.

Нужно покинуть Теммил. Решение я принял вечером, еще до возвращения, и был в нем уверен, насколько вообще бывал уверен в чем-либо. Здесь меня больше ничто не держало. Город мне надоел, знакомых у меня в нем не было, кроме Кеа да, пожалуй, ее отца, и он точно не был тем местом, где я хотел бы провести остаток жизни.

Однако одолевали частности практического свойства, большие и малые.

Дом: за него уже внесена арендная плата, подписаны соглашения о выплате земельных налогов, обеспечении электричеством, водой и так далее. Неоконченная работа: мне хотелось писать, творить, а тут я как раз подыскал жилье, где мне было удобно, да еще с отличным роялем. Я знал, что если вновь пущусь в путешествия, это будет означать очередную задержку в работе. На кораблях я писать не мог. Мои незаконно добытые деньги: они хранились теперь в теммильском банке, и я не знал, безопасно ли будет снимать их со счета. Имущество: я уже начал обрастать книгами, журналами, звукозаписями, нотами, рукописями, запасом одежды и сандалий. Мне принадлежало уже четыре широкополых шляпы, изготовленных из разных материалов. Перспектива таскать все это с собой, втискивать в тесные судовые каюты вызывала чувство усталости, стоило о ней лишь подумать. Да и сами суда с их каютками, которые приходилось порой делить с посторонними людьми, постоянным шумом и вибрацией от двигателей, запахами топлива и долгими стоянками в портах… Романтика морской жизни в значительной степени развеялась или оказалась иллюзорной.

Слишком близко я познакомился с неудобствами жизни на борту, с дискомфортом, с постоянным чувством, будто угодил в ловушку.

И не мог, не должен я был забывать об ордере на арест. Оставаясь на Теммиле, я чувствовал себя в умеренной безопасности от длинных рук военной хунты, но опасался, что как только дам знать о себе властям, пересекая границы и проходя официальный контроль, как меня опознают и арестуют. Я не отваживался даже представить, какое возмездие могут мне уготовить генералиссима с ее подручными.

И превыше всего я ужасался необходимости снова столкнуться с градуалом и причиняемой им убылью времени. Каждый порт, который я посещу в своих странствиях, будет означать необходимость иметь дело с адептами, неразгаданными загадками жезла, нерешенной проблемой утомительного брожения с багажом по улицам и лодчонкам. Снова никто ничего не будет объяснять, а деньги примутся утекать равномерным потоком.

Сплошь житейские мелочи, но некоторые из них приводили в ужас. Музыка была для меня голосом человеческого духа. Она существовала лишь в пространстве между инструментом, из которого ее извлекали, и воспринимающим ухом. Движение и давление молекул воздуха, моментально и беспрестанно разбегающихся и заменявшихся другими. Музыка не обитала нигде в реальности; граммофонные диски и цифровые записи оставались лишь копиями оригинала. Единственной настоящей записью музыки была изначальная партитура, черные значки, проставленные авторучкой на нотном стане, – но и они не звучали, зашифрованные, кодированные, не имевшие смысла без человеческого духа, способного расшифровать код, интерпретировать символы. Музыка переживала не только тех, кто ее играл, но и композиторов, что ее создали.

Однако при всем этом туманном идеализме я был привязан к реальному миру житейскими мелочами. Мне очень хотелось бы убежать от них.

Я спустился в гавань Прибрежного, предполагая позадавать там вопросы насчет путешествий без жезла и потребности в услугах адептов. Кеа упоминала о существовании какой-то страховки, о которой мне прежде не приходилось слышать, а адепт Кан рассказывала про лицензирование, обеспечиваемое туроператором. Обе возможности казались многообещающими. Вне зависимости от расходов я считал, что любой из этих вариантов будет лучше обращения к адептам – менее раздражающим, не требующим столько личного участия.

Надежды быстро развеялись. Туроператоры предоставляли лицензию лишь в том случае, если билеты заказывать загодя, за несколько месяцев, с полной предоплатой, и только по заранее согласованному и утвержденному маршруту. При этом использовалось лишь несколько стандартных маршрутов, любое отклонение от которых опять же требовалось заранее согласовать и дополнительно оплатить. При любых обстоятельствах лицензирование было неприложимо к маршрутам, конечной целью которых оказывался Глонд. Страхование оказалось применимо лишь к уроженцам Архипелага, к тому же постоянно живущим на островах в течение по меньшей мере десяти лет.

Вновь житейские мелочи, все новые причины подавленности духа.