Градуал

В праздные часы обратного путешествия я попытался с помощью этой книги перевести надпись на жезле. Перевод получился грубым и, вероятно, не очень надежным, но насколько я мог судить, надпись гласила: «Для неограниченного использования одним человеком – девяносто дней».

Я сообщил об этом Ганнеру.

– И что же, по-вашему, это означает? – заинтересовался он.

– Думаю, именно то, что сказано. Жезл годится лишь для одного человека, без ограничений, но только на девяносто дней. Как бы с истекающим сроком действия, – Ганнер сидел со скучающим видом, так что я добавил: – Суть в том, что на жезле не стали бы размещать эту информацию, не будь у него определенной функции.

– Но какой именно, вы не знаете.

– Думаю, никто из нас этого не знает.

Я вспомнил столь часто повторявшийся ритуал в зданиях служб Приема, когда чиновники проводили по жезлу кончиками пальцев, потом вставляли его в загадочный сканер и протягивали обратно без комментариев. Они явно знали, для чего жезл служит. Он сообщал им что-то такое, знание чего входило в их обязанности, а в конце процесса этот предмет возвращали тому единственному человеку, который мог им неограниченно пользоваться в течение девяноста дней.

28

Спустя несколько дней после разговора с Ганнером я прослышал, что планируется второй оркестровый тур на Архипелаг. Организатор занимался им уже новый, о монсеньоре Аксконе не было ни слуху ни духу. Стоило мне узнать про новый тур, как я сразу дал понять, может быть преждевременно, что не хотел бы принимать в нем участие ни в каком качестве. Я совершенно точно не хотел, чтобы меня еще раз возили по островам.

Узнав впоследствии запланированный маршрут – поездка предстояла еще более длинная, через большее количество островов, среди которых снова был Теммил, – я безошибочно распознал в себе тягу туда вернуться. Оставаясь на заднем плане, я настороженно ловил каждую новость, но при этом чувствовал, что ничто на самом деле не заставило бы меня вновь отправиться в поездку. Впоследствии я узнал, что ни один из участников первого тура также не согласился ехать во второй и не вызвался добровольно.

Через несколько недель новая группа отправлялась в турне по Архипелагу Грез. Для каждого из двенадцати островов была запланирована большая концертная программа, плюс множество сольных концертов и выступлений на малых сценах. Предполагалось, что каждая остановка составит от семи до десяти дней. Репертуар был шире, чем в нашем туре, и разнообразнее, и я слышал также о сложных комбинациях, включающих приглашенных дирижеров и солистов с островов Архипелага, причем не только с тех островов, по которым пройдет маршрут. На протяжении какой-то части пути музыкантов будет сопровождать мой друг Денн Митри, который будет совместно с ними проводить семинары и представит собственный концерт на островные темы. Меня вновь кольнуло желание самому принять участие. С Денном мы давно уже не виделись.

Единственная моя прямая связь с новым туром заключалась в том, что я должен был прочитать уезжающим торжественную прощальную лекцию. За несколько дней я начал подолгу ломать голову над тем, что и сколько мне следует сказать путешественникам о том, что они, вероятно, обнаружат по возвращении. Я до сих пор не был толком уверен, что именно со мною произошло, и даже если бы знал, то все равно не имел понятия, как это объяснить.

В тот вечер, когда состоялась лекция, я остановился, как мне казалось, на самом безопасном варианте и говорил только о музыке, рассказывал анекдоты о дирижерах, с которыми оркестрантам предстояло встречаться и работать, упоминал технические детали и акустику некоторых концертных залов, в которых будут проходить выступления и которые я уже посетил, и так далее.

Когда речь подошла к концу, я вдруг почувствовал, что обязан по крайней мере намекнуть на эффект искажения времени. Отступив от заготовленного текста, я протянул руку вниз и достал жезл.

– Вам всем уже выдали эти предметы? – провозгласил я, взмахнув жезлом так же, как некогда на моих глазах размахивал им монсеньор Акскон. На лицах многих из тех, кто сидел ближе к сцене, отразилось узнавание. – Непременно воспользуйтесь ими так, как вас инструктировали! Не забывайте об этом. Это весьма важно. Всем удачи!

Ответом был взрыв аплодисментов, который продлился, когда слушатели осознали, что на этом моя речь завершилась. Я стоял рядом с кафедрой, благодарил за аплодисменты, расточая улыбки, скромно принимал комплименты от председательствующего, но про себя думал: что за совет я только что дал? На каком опыте он основан? То был совет, которому я не следовал и сам, потому что не знал, как это сделать. Совет, о котором я ничего не знал, так как не получил разъяснений.

Пока длились аплодисменты, я поднял жезл, слегка коснувшись древком пальцев другой руки, и вновь ощутил чувство контакта, понимания, выходящего за рамки текущего момента.