Градуал

– Не приближайтесь.

Однако он не попытался воспрепятствовать моему приближению. Я сделал один осторожный шажок, затем другой, потом еще три или четыре, пока не оказался от него на расстоянии вытянутой руки. Он по-прежнему смотрел на меня без выражения, не избегал меня, но и не признавался. Глаза у него были бледно-голубые, как у Джака. Достаточно ли этого, чтобы я был уверен? Нос, рот, все его черты… он мог быть Джаком, а мог и не быть. Я смотрел и смотрел на его молодое лицо; казалось, ему нет двадцати. Он выглядел ненамного старше, чем в тот день, когда пошел в центр города и сел в армейский автобус. Сорок лет прошло с тех пор, как я его видел, но он не изменился. Мне казалось, что он не изменился. Может быть, теперь он полнее лицом, крепче, решительней? Я был уверен, что он не изменился. Был уверен, что это он. Полагал, что он.

Я не мог быть уверен.

– Ты меня не узнаешь? – тихо спросил я посреди безмолвной улицы, где палящее солнце обрушивалось на нас обоих. – Ты меня помнишь, Джак?

– Прошу вас обращаться ко мне «капитан», сударь.

– Капитан, я ваш брат, ваш младший брат, мальчишка, с которым вы играли, когда мы пытались укрыться от бомбежек. Мы пели вместе, а когда заканчивался налет, доставали инструменты и играли несколько минут. Мы говорили, что это наш способ одолеть врага. Ты ведь должен помнить наших родителей – маму и папу? Тебя не было так долго… мне трудно тебе это говорить, но они оба умерли. Они не оставляли надежды, что ты вернешься домой. Они любили тебя, Джак. Мы все любили тебя. Они ждали, мы все ждали, когда твой батальон отправят домой. Столько лет прошло…

Его взгляд оставался ровным, неподвижным, но я заметил, что он уже не смотрит на меня в упор, а глядит куда-то дальше, на что-то позади меня.

Потом из одного дома выскочила кошка и крадучись двинулась вокруг нас, припадая к земле. Когда она глянула на нас, я рассмотрел ее большие зеленые глаза. Кошка была пушиста, почти сплошь белая.

Джак посмотрел на нее. Я сказал:

– Джаанн умерла, Джак.

Если бы я ударил его физически, он не мог бы отреагировать сильнее. Он сделал шаг назад, полуотвернувшись от меня, и его рука с оружием впервые дрогнула и обмякла. Уставился на белую кошку, которая бросилась прочь, метнулась через улицу, нырнула в кусты и исчезла.

– Ты обещал присмотреть за ней, – сказал Джак.

– Я присматривал… я думал, ты вернешься домой, и, думаю, она ждала тоже. Джаанн прожила долгую, счастливую жизнь. Она часто спала у тебя в спальне, на твоей постели. Ей всегда словно недоставало тебя. Она состарилась, а потом мирно умерла. Ей не было больно. Я похоронил ее в нашем саду и отметил ее могилу.

Он выдохнул, и я услышал, как его дыхание прервал подавленный всхлип.

Но оружие вновь поднялось, и он расправил плечи.

– Если вы уйдете сейчас же, сударь, – сказал он, – мне не придется вас арестовывать.

Он быстро прикрыл лицо тканевой маской, щелкнул застежкой, но не надел темных очков. Дыхание его все еще было неровным.

Трое солдат отошли от грузовика и приближались к нам по дороге.

– Дезертир обезврежен, капитан, – доложил один. – Мы дали ему воды, согласно правилам.

Джак вытащил из-за пояса черные головные уборы и протянул им. Двое солдат водрузили их на места, расправив жесткую ткань и аккуратно разместив угол надо лбом.

– Джак… можно мне будет с тобой связаться? – спросил я. – Скажи, как это сделать, расскажи, где тебя искать.

– Если вы уйдете сейчас же, сударь, – ответил он, – мне не придется вас арестовывать.

Автоматический пистолет был нацелен мне прямо в грудь. Другой рукой капитан вынул из кармана темные очки и надел на себя.

– Я не тот, кем вы меня считаете, – сказал он. Я попятился от него, вновь напуганный смертоносным оружием. Капитан продолжал: – У меня нет брата. Я не владею скрипкой. У меня есть ордер на ваш арест, и если вы будете упорствовать далее, я буду вынужден ограничить ваши передвижения. Я командир взвода, мне предоставлена свобода действий при аресте дезертиров и отдан приказ, дающий право задерживать или устранять свидетелей. Вы, являясь таким свидетелем и беглецом из нашей страны, рискуете быть убитым на месте, но если вы уйдете сейчас же, сударь, я не стану вас арестовывать.

Его загадочное лицо, скрытое, таинственное. Его стройная фигура. Голос.

Я повернулся к нему спиной, потом оглянулся. Он оставался в той же позе, целясь из пистолета мне прямо в грудь.

– Джак? – позвал я.

– Нет. Уходи же, Сандро!

Я поковылял прочь. Поспешно направился назад по дороге. Я не оглядывался. Когда я поднимался по изгибу дороги, двое солдат на посту заметили мое приближение и один из них поднял шлагбаум. Я поспешно прошел, а когда оказался подальше и деревни не стало видно, побежал. Я бежал под немилосердным солнечным светом, сквозь горячий воздух сельской дороги, полный ароматом цветов, пением птиц, – бежал, пока не был, наконец, вынужден остановиться, чтобы перевести дыхание. Я согнулся пополам, сжал руками колени, уставившись в дорожный гравий.

52