Градус любви

– Здесь же мои родители, – прошептала она, но даже не посмотрела в сторону, где они стояли. Руби Грейс прочистила горло и с той же натянутой улыбкой повернулась ко мне. – Спасибо за дегустацию, Ноа. А теперь, если извинишь, нам нужно возвращаться на вечеринку. – Она положила руку на грудь Энтони – руку, на которой сиял подаренный им бриллиант. – Стольких людей нужно познакомить с Энтони. Ты же понимаешь.

Я сглотнул ком в горле, выдавив улыбку, которая была такой же натянутой, как и у нее.

– Разумеется, – ответил я и махнул рукой на толпу. – Приятного вечера, и дайте знать, если вам что-то понадобится.

Руби Грейс закатила глаза, но Энтони этого не заметил, а я просто ухмыльнулся.

– Обязательно, – сказал Энтони и пожал мне руку. Он крепко стиснул ее, пока Руби Грейс не отошла на несколько шагов, и тогда понизил голос: – И вам приятного вечера. Желательно подальше от моей невесты.

Не переставая улыбаться, я наклонил голову набок.

– Решительно не понимаю, на что вы намекаете, мистер Колдуэлл.

– А я уверен, что мне не нужно повторять дважды, чтобы до вас дошло.

Он отпустил мою руку, вытер ладонь о пиджак, словно я был заразным, а потом отвернулся, протянул руку Руби Грейс и повел ее к следующей жертве.

Я снова засунул руки в карманы, смотря им вслед, и почувствовал, как меня душит ревность, будто горячее мокрое одеяло.

И я знал, что не почувствую облегчения, пока не выберусь из-под него.

* * *

Руби Грейс

Званый вечер, посвященный эксклюзивному виски «Скутер», всегда был грандиозным событием для Стратфорда. Помню, как приходила сюда в детстве с родителями, играла в детской зоне, где была куча развлечений и надувные горки. Став старше, я посещала это мероприятие уже с школьными подружками, танцевала и украдкой пробовала виски маленькими глоточками, но, разумеется, никогда его не пила, потому как мама всегда утверждала, что это мужской напиток.

Я вообще не пробовала его до тех пор, пока Ноа Беккер не показал бочку, которую позже купила своему жениху.

Я продолжала думать о Ноа, пока Патрик Скутер произносил приветственную речь, вкратце рассказывая историю винокурни и наследия своей семьи, а потом подробно изложил, почему представленные сегодня бочки с виски такие особенные. Купившие эти бочки становились единственными владельцами особенного сорта, но сегодня открыли еще три бочки эксклюзивного виски, чтобы его вкусили все жители города. Учитывая, что большинство жителей Стратфорда не могли позволить себе такой дорогой алкоголь, повод был особенным. Все принарядились по такому случаю, улыбались и праздновали.

А я в самый радостный вечер города, пока на моей талии лежала рука жениха, чувствовала такое оцепенение, какого не испытывала всю свою жизнь.

– Милая, все хорошо? – в перерыве между разговорами спросил папа.

Я улыбнулась и сжала его плечо, успокоив. Я знала, что вскоре его уведут в сторонку и начнут подбрасывать всяческие идеи для города или обрабатывать в надежде получить поддержку.

– Я в порядке, пап. Просто немного устала.

В его взгляде появилась нежность.

– Я знаю, что для тебя это может быть непросто. Если хочешь ненадолго сбежать, то могу дать ключи от своего пикапа.

И хотя мы с папой разговаривали не так часто, как хотелось бы, он понимал меня лучше, чем мама. Она была экстравертом – общительной и коммуникабельной. А папа был скорее как я – предпочитал круг самых близких друзей. Нам было непросто во время таких крупных мероприятий, и у меня возникло ощущение, что это папа подумывал слинять на пикапе.

– Спасибо, но, боюсь, мы оба застряли тут на несколько часов. Поэтому предлагаю извлечь из этого максимум. – Я подняла бокал с тоником и лаймом и чокнулась с его стаканом, в котором был виски, и в ту же минуту подошли Паркеры.

У папы всегда так было – очередь из желающих с ним поговорить никогда не кончалась.

Я наклонилась к нему.

– Эй, если тебе и правда хочется сбежать, дай сигнал, и я прикинусь тяжело больной.

Папа посмеялся, сжав мне плечо, и взглядом показал, что все хорошо, а потом повернулся к Паркерам и поздоровался с ними.

Дальше вечер шел как в тумане: я запуталась в именах, отвечала на вопросы, как у меня дела, и танцевала с незнакомцами. Ела закуски, которые подавали на серебряных подносах, попивала тоник с лаймом, который заказывала, чтобы не сидеть одной без стакана в руке, смеялась над шутками Энтони, которые он снова и снова пересказывал разным людям, и танцевала со всеми, кто меня приглашал. Ведь этого от меня и ждали. Будь то деловые партнеры отца или мужчины, с которыми меня только что познакомил Энтони, – моей задачей было развлекать, очаровывать, сверкать и производить впечатление.

И хотя внешне я вся сияла, в душе чувствовала себя мертвой.

– Руби Грейс, можно побеспокоить тебя и пригласить покружиться на танцполе?

Я моргнула, перестав витать в облаках, и нацепила лучшую улыбку, чтобы принять очередное приглашение. Но, крутанувшись на каблуках и увидев серо-голубые глаза Ноа Беккера, нахмурилась.

– Нет, спасибо, – выплюнула я.

Ноа наклонил голову.

– Да брось. Не пристало так разговаривать с джентльменом.