Граф

– Потому что ты корень всего того з… хм… всех тех событий, что произошли. И, как нам известно, имеешь на Государя немалое влияние.

– Это не ответ, – покачал головой Андрей. – Такие вопросы тебе нужно не со мной обсуждать, а с Государем и Патриархом.

– И все же меня отправили к тебе.

– Это легко исправить. Видишь его, – указал Андрей на писца. – Он записывает наш разговор. После допроса я дополню эту грамотку описью найденного имущества и своими замечаниями. И отправлю тебя с этой писаниной в Москву. Дабы Государь сам решал, что с тобой делать. А отец Афанасий, – кивнул на него Андрей, – это заверит и подтвердит.

– Не хочешь, значит, разговаривать?

– Не вижу смысла. К тому же, я, если что, решением вашего Собора воплотившийся демон. Что ставит крест на любом диалоге.

– Ради этого я и пришел. Мы сожалеем о том, что произошло. Но, сам понимаешь, мы люди подневольные.

– Многие христианские святые на заре существования церкви не стеснялись идти против светской власти. И принимали мученическую смерть. А что же вы? Духу не хватает? Или вера ваша столь слаба, что вы боитесь предстать перед Создателем? Или, быть может, все эти разговоры о мучениках лишь байки?

– Церковь земная наполнена людьми, а они не совершенны, – пожал плечами отец Дионисий.

– Не просишь развязать руки?

– Зачем? Ты явно мне не доверяешь и ожидаешь подвоха. Связанным я вызываю меньше раздражения.

Андрей кивнул.

Прошелся по помещению.

Молча.

Наконец, резко развернувшись, он порывисто произнес:

– Все равно не понимаю, что ты от меня хочешь. О каком примирении может идти речь, если вы не принадлежите сами себе? Или мириться желает Сулейман? Но я с ним не ругался. Обычная судебная тяжба. Базарная, правда. Но так и что? Да и зачем ему со мной мириться? Кто я такой?

Разговор явно не клеился. Однако отец Дионисий продолжал упорно пытаться. Пока, наконец, не сумел вывести Андрея на достаточно конструктивную беседу о том, с какими предложениями патриархат смог бы подступиться к Царю.

– Смотря что вам нужно?

– Мира.

– Мира… – покачал головой Андрей. – Когда вы, лучшие люди Римской Империи, без сражений перебегали на сторону осман, вы тоже искали мира. И что? Получили? Державу, что многие столетия строили ваши предки, вы спустили в выгребную яму. Просто лишь ища легких путей и не желая драться за свое отечество.

– Ты не понимаешь…

– Что я не понимаю?! – перебил его Андрей, подавшись вперед. – Я – сражаюсь. Хотя мог бы сбежать в тихое и теплое место. Много раз мог. Но я сражаюсь за себя, свою семью, свои страну. А вы? Что делали вы? Ты хоть представляешь насколько величественной державой был даже не единый древний Рим, а хотя бы просто восточная его часть во времена Юстиниана? Понимаешь?

– Земли Великой Порты уже приблизились к границам Юстиниана.

– Земли… границы… – тихо повторил Андрей. – А люди? А армия? А культура? Ладно. Это все пустое. Обсуждать римское наследие с человеком, что ставит толпу крестьян-азапов вровень с могуществом старинных комитатов бессмысленно. Рим пал и давно сгнил. Наверное, еще во времена Ангелов. Так что нынешние его потомки судят о нем лишь по костям.

– Почему Ангелов? – неподдельно удивился отец Дионисий.

– Потому что они его сломали. Вот как Андроника Комнина свергли, так и все… дальше уже была агония. Просто агония…

– Это сложный вопрос.

– Долгий скорее… Долгий… – покачал головой возразил Андрей. – Ты спрашивал меня о том, с чем можно подойти к моему Государю для примирения? Я отвечу, как думаю. А дальше уже судите сами. Первое. Вы должны собрать вновь Вселенский собор и признать решение предыдущего ничтожным. Второе. Вы должны признать на том соборе автокефалию церкви Руси. Зависеть от воли султана мы более не желаем. Третье. Вы должны признать титул Иоанна Васильевича. Я не уверен, что он желает лавров наследника Василевса. Но вот то, что он Государь всея Руси – это должно быть твердо. И вот после этого уже подходить к нему, дабы восстановить церковное общение.

– А иначе никак?

– Иначе? – повел бровью Андрей. – Иначе можно. Перевозите резиденцию Константинопольского патриарха в Москву. Чем не выход? Папы ведь в Авиньоне жили вон сколько лет. Чем ваш патриарх хуже? Зато окажется под рукой православного монарха в православной стране.

– Боюсь, что…

– Просто не будет, – перебил его воевода. – И малой кровью вы не отделаетесь…

Глава 7

1556 год, 7 ноября, Шатское графство[23], крепость

Петр стремительно и с нескрываемым волнением шел по улице, зажимая в руке два футляра для свитков. Достаточно внушительные. Вскрытые. Вон, печати на них сломаны и болтаются на бечевочках. Шел быстро. Хотя ему казалось, что еле ползет. Из-за чего ускорялся еще скорее…

Наконец он достиг здания ковровой мануфактуры.

Решительно распахнул дверь.

Вошел.