Граф

– Магнат тот теперь у Государя нашего вот где! – сжал кулак Георгий. – Он сам ее и передал в знак доброй воли. А если брыкаться начнет, так Царь наш всей Литве о его делишках поведает.

– Ой ли?

– Магнат тот мне примирительное письмо написал. Сказал, что дело былое. И поминать о том не стоит. И даже денег прислал. Тут ведь как все обстоит? Царь вроде и помог своему слуге верному, Андрею, что за своего слугу просил. Вроде и милость. Но на самом деле – подарок великий от нас. Тот ведь магнат ранее держался очень своевольно. И про Царя иной раз гадости сказывал. А ныне стал его верным проводником воли в Литве.

– Неужто одно только слово Царя таких дел наделает? Чего ему боятся?

– Не просто слово. Я ведь все как на духу выдал. Он проверил. Так и есть. Так и получилось… Так что магнату теперь никуда не деться. Разве что в петлю или на войне голову сложить, дабы позора не терпеть. Но так Царь может его и посмертно ославить. Через что навредить роду безгранично. Позор то какой! За подопечной не усмотрел. Да как! Замуж выйти успела! А потом, скрыв это от всех, выдал ее повторно замуж, в нарушение законов земных и небесных. И обрек того несчастного на беду великую. Ведь дети его от такого брака – бастарды. И их надобно теперь признавать, чтобы наследство им чин по чину передать. Да и даже после усыновления – все одно – смотреть на них станут косо. В общем – бедствие немало. И это только начало. Считай можно за такие дела так ударить по магнатскому роду, что только перья полетят. Сами же шляхтичи его растерзают. Многое там вскроется…

– Ну… сомнительно мне сие кажется. Ну да ладно. Государю виднее. А родичи твои?

– Я им уже отписал письмо и пригласил сюда, на московскую службу. Рассказав о том, как устроился.

– Они знали о твоем том браке?

– Нет. Не успели. Мы его скрывали.

– Не боишься, что они от тебя отвернутся? Чай на крестьянке жениться надумал. Позорище же! Для шляхтича же!

– Ну какая ты крестьянка?! – воскликнул Георгий. – Ты же мастерица. Первая среди ткачих ковровых всея Руси. Вон – заведуешь целой мастерской большой.

– Мануфактурой, – поправила его Прасковья, вспомнив слова Андрея.

– Ну да. Манухвактурой. Сие есть больше, чем любая мастерская. И ваши товары каждый год тысячи рублей приносят. Есть чем гордится!

– И все же… К тому же я сирота.

– Это не важно. Это все не важно.

– Не важно… – покачала она головой. – Надеюсь в этот раз ты обвенчаешься по-людски? Или тоже тайком в церковь пробираться станем?

– Не напоминай, – хмуро отмахнулся Георгий. – Я до конца Рождественского поста сдаю дела своим помощникам. И в Тулу еду. Там чин по чину и обвенчаемся.

– В Тулу? – переспросила несколько растерявшись Прасковья. – Но…

– Андрей решил поставить меня старостой крепости тульской. Комендантом, как он сие зовет. Дабы за ней следил и оборонял, в случае чего. Даже когда полк в походе. Мне надлежит будет создать городскую стражу и заняться подготовкой ополчения на случай тяжелой осады. Чтобы каждый мужчина был способен хоть как-то уязвить неприятеля.

– А как же мы жить будем? Ты там. Я здесь.

– Почему здесь?

– Я над коврами старшая. Куда мне от них? Али хочешь, чтобы я все бросила?

– Хочу. – порывисто произнес Георгий. – Но Андрей не даст. Для тебя у него новое дело есть.

– Детей рожать его верному соратнику? – усмехнулась Прасковья, явно раздосадованная тем фактом, что ей придется бросить полюбившееся дело.

– Он задумал кое-что важное. И ты ему в том великая подмога… – начал говорить Георгий и изложил Прасковье идею ремесленного училища. Учебного заведения, в котором она будет заведовать женской секцией. Андрей ведь ткацкую мануфактуру собирался в скором времени открывать. И ему требовалось много хоть как-то квалифицированных ткачих. Сама Прасковья, правда, специализировалась на коврах, а не тканях и в этом смыслила не больше иных. Но благодаря Андрею очень недурно уже разобралась в концепции мануфактурного производства и прониклась духом стандартизации да разделения труда. Посему была в сем деле крайне полезна.

Андрей был запредельно перегружен не полком единым. Ибо, имея массу далеко идущих хозяйственных проектов, очень плотно озаботился подготовкой кадров. Сразу, как только у него появились для этого возможности. Так, например, он старался весь полк выучить чтению, письму и счету. По своим учебникам. Однако, на нем свет клином не сходился…

Отец Афанасий, понукаемый Андреем, с октября открыл при своем приходе школу. Где изучали ту же самую программу: чтение, письмо и счет. По тем же рукописным учебникам и той же отработанной в вотчине программе. И школу довольно приличную. Аж на сорок подростков, которые занимались в две смены, сформировав два класса.

Теперь же, понимая, что дальше затыкать собой все дырки больше нельзя, граф задумал открыть ремесленное училище. Где готовить для себя подходящих специалистов.