Графъ

Возвращался он обычно к третьему банному акту третьего же дня, органично втекая непосредственно в парилку Аполлоныча. Так, будто никуда и не уходил, а все время был рядом или в пешей доступности, а если и отлучался, то не дальше какой-нибудь пышногрудой селянки. Иллюзия незримой причастности сиятельства к мероприятию, в сочетании с алкоголем, горным воздухом и контрастом температур, расслабляла друзей, развязывала им языки, возбуждала азартный интерес к партии в преферанс или в «очко». Но, фактор Графа любой карточный поединок превращал в грабеж, поэтому в его присутствии традиционно всё общение сводилось к бабам и анекдотам. О делах и политике у Аполлоныча говорить было не принято. Традиция почиталась четверкой и была чем-то вроде акта укрепления братских уз. Охота - дело добровольное, однако, за последние десять лет ни один охотник не променял ее ни на какую рыбалку ни разу. Даже Базанов, быстро смекнув, что пожалованная ему с графского хуя ещё тёпленькая Кристина в ближайшие пару дней не даст, несмотря на располагающие к интиму погодные условия Мальдивских островов и их романтику, решил не тратить время и первым же частным джетом вылетел на тимбилдинг. Рудик ощутимо нервничал. А когда он нервничал он очень неудачно юморил. Обёрнутый в простыню мохнатый, ростом чуть выше гнома, он пытался генерировать окологенитальные шутки, предметом которых были очевидные трудности войск блатного феодала на фронтах сексуальной войны с бедной русской интеллигенцией.

- Рудольф, когда власти хочешь хапнуть, первым делом берёшь под контроль Почту и Телеграф. То есть, средства массовой информации, - подтрунивал Шалтай, довольно проглаживая себя по розовому скользкому пузу.

- Да чё ты возишься с этими средствами так долго? - Базанов привалился мокрой шерстью к стене парной, добавил через губу: - Давай я помогу тебе твой московский телеграф одолеть.

Глеб поднял голову, скрипнул шеей. Левым глазом внимательно прищурился в черноту угла, откуда шёл звук.

- Ты сначала местные сми одолей, помогатель, - бросил Граф и стряхнул рукой пот со лба.

- А давно ты, Глеб, на Кремль нацелился? - усмехнулся Руд, холодно сверкнув столичным санфаянсом из-за густой щетины.

«Госзаказ, стало быть. Сейчас начнутся на всех предприятиях проверки. Надо завтра же дать команду все подчистить. Все документы в порядок привести, чтобы ни одна сэс не доебалась. На заправках начнутся контрольные закупки, надо Мише сказать… нет, Копилке ничего говорить не надо. Нужно позвонить Алевтине. Чтобы всю мелкую бухгалтерию взяла на себя, чтобы чек к чеку все провела. Постараться отстранить как можно дальше Руда от дел и от резиденции. Пусть загуляет. Премировать его за хорошую службу и пусть отрывается. Чем бесполезнее он тратит бабло - тем он безобиднее…»

- Завязывай, Руд, свои политические провокации, пока Аполлоныч тебе шерсть не подпалил горелкой, - Молчавший до этого Михаил поднялся с полки и, царапая макушкой низкий потолок парной, как огромный богомол пополз к выходу. Ходили легенды, что это не шрам у него на макушке, а вытертость.

Следующим вывалился красный Шалтай. Руд с Глебом остались вдвоём. Пить или брызгать на себя из ковша водой правилами состязания запрещалось. Побеждал тот, кто пересидит соперника. Всё всегда происходило по одному сценарию. Сначала выходил Копилка, делая вид, что он не отбыл, а именно вышел. То есть - отмазался. Потом парную покидал Сеня, объясняя это состоянием здоровья. Руд сидел пока не становился похож на гоголевского черта, а потом с воплем: «Да иди ты на хуй!», вылетал в дверь и под ржание Шалтая бежал окунать дымящееся тело в бочку с ледяной водой или в сугроб - если соревнование проходило зимой.

Последним выбегал Глеб и падал во вторую бочку или в соседний сугроб.

Никто из них не задавался вопросом: зачем они соперничают, если и так ясно, кто в итоге победит. Но они не могли по-другому. Просто не могли.

В ворота графства внедорожники въехали в начале четвёртого. Охрана разгрузила их уже после того, как братва разъехалась, каждый на персональном моторе. Глеб сходил на псарню, потрепал за уши Чубайса, своего любимца - американского рыжего питбуля. Посмотрел щенков из нового помета, выбрал двух помордастее для себя. Остальных отвезут на птичий рынок, когда чуть подрастут.

В девять должна приехать Мурка. Финансовые и другие компроментирующие вопросы они всегда решали на его территории. Ближе к ночи он планировал поехать прямо отсюда к ней в клуб и глянуть пару новых шоу.

Про девчонку думать не хотел, но как правило, чем больше не хочешь, тем больше думается. Поэтому, уезжая на три дня к Аполлонычу, он распорядился врезать в дверь гостевой комнаты замок, который может закрывать ее дверь изнутри. Леру он от себя спасал или себя от Леры? Глеб уже затруднялся с ответом. Одно было понятно абсолютно точно: если бы не его стопроцентная уверенность в том, что дверь гостевой безнадёжно закрыта, он бы пошёл туда, даже рискуя получить по башке твёрдым предметом.

А там… как карта ляжет.

Глава 16

Глава 16