Графъ

- Ну, хоть намекни, - Мурка красиво опустилась в кресло Графа, сплела стройные длинные ноги в тончайших чёрных чулках, сверкнув из-под лилового платья подвязкой.

Глеб думал дорогим дымом только что раскуренной сигары и наблюдал за плавными движениями рыжей кошки. Он знал, что Мурка с него не слезет, пока не вытянет подробности. Вон как старается, гипнотизирует, голос снизила на октаву ниже пояса.

- Мария Сергеевна, ты единственная женщина, чьё любопытство не удовлетворят никакие деньги. Обычно бывает достаточно пяти тысяч гринов, чтобы мне молча подмахивали и не задавали вопросов. Ты сегодня с меня тридцатку сдёрнула. Хорошо наварилась?

- Во первых, - Мария каблуком воткнулась в ворс ковра и чуть крутанулась, демонстрируя Глебу себя в профиль, - женщиной я себя называть не разрешаю даже своему гинекологу. А во-вторых, ты тему не переводи. Для кого столь щедрый гардероб? Я ее знаю?

- Скорее нет, чем да, - выдул быстро Граф.

Маша перестала крутиться, уставилась умными карими глазами на Глеба сквозь производимый им дым.

- Модель? - осторожно предположила она.

- Модель, ага, - кивнул Глеб. - Разве что оружия.

- «Катюша» что ли? - хохотнула Мурка.

- А ещё варианты есть?

- Я ещё «кузькину мать» знаю.

- По мощности темперамента - да, но гораздо симпатичнее. Гораздо.

- Глеб, Глеб, - она качнула головой, откидывая огненный глянец волос с обнаженных плеч, - я давно таких интонаций не слышала. Она тебе не даёт? Я угадала?

Глеб втянул в рот облако жгучего дыма, подержал пока не закололо иглами язык.

- Это часть игры, - оправдался он. - Девочка считает себя радикальной феминисткой. Пишет статьи про харрасмент. Сама понимаешь, нужен комплексный подход…

Кресло скрипнуло и остановилось.

- Скажи пожалуйста, чем тебя не устраивают простые маникюрши и бровистки? Тебе мало хвалебных публикаций в «Сибирском рауте»? - спросила Мария и глянула на свои ухоженные руки.

- А ты думала когда-нибудь о половом акте, который, кроме физического, доставляет ещё и высочайшее моральное удовлетворение?

- Ну, - кресло под ней снова ожило, - такое у меня в клубе сплошь и рядом бывает. Я ещё и не с такими извращениями сталкивалась. Так что, я тебя понимаю.

- Это не извращение. Это пристрастие. Голод по бескорыстным эмоциям.

Глеб затушил сигару, взял чашку со столика, глотнул остывший эспрессо.

- Знаешь, скучаю я по эпохе конца девяностых и нулевым, - Мурка мечтательно подняла влажно блеснувшие глаза к потолку. - Вы - коммерсанты тогда проще были, что ли, веселее, без этой проработанной психологии. Денег меньше было, но кутили вы на всю катушку. Кабаки, сауны, кабаки, девочки. Как будто завтра не наступит. А одевались как? Издалека видно - бизнесмен идёт. Пиджак малиновый, цепь унитазная, - пропела она знакомой мелодией. - Вам же бабы просто так давали, из врожденного подобострастия к богатству и роскоши. Вы им сами деньги во все места толкали. А сейчас все резко стали эстетами с нестандартными запросами и жалуетесь, что никто просто так, от всей души не даёт. А кто вам даст-то просто так все ваши гештальты закрывать. Одному девственниц подавай, другой без наблюдателей не может, третий вообще… не буду говорить. Кстати, почему так мрачно сегодня? - она обвела взглядом чёрный силуэт на диване. - Где перья, где огурцы и розы?

- У меня сегодня траур, Мария. Я потерял в бане лучшего друга.

Замялась пауза, диалог скомкался. Нужно было спасать ситуацию, пока настроение ехать не пропало. Но Маша, как всегда, разрядила обстановку сама, как умела:

- Он что, наклонился за мылом?

Глеб усмехнулся и предложил выпить за дружбу.

Они спустились в гостиную, Мария расположилась на стуле у бара. Глеб зашёл за стойку, налил ей вина, себе - минералки.

- Женщины все, в основном, Би, - продолжила Мурка свой секс-культ-просвет, начатый ещё на лестнице. - Даже те, кто не подозревает. Радикальных лесбиянок мало, на самом деле, они, как правило по гендеру - скорее мужчины и ведут себя соответственно. Мне нравятся парижские лесбиянки. Они свободны, умны, следят за собой, очень женственны и сексуальны, но зарабатывают как мужчины, а то и больше и в постель их к себе не берут.

- Ну и дуры, - заметил Глеб и глотнул воды.

- О, тебя бы они взяли, безусловно, - Маша тоже пригубила вина, усмехнулась и добавила: - Зная, как ты владеешь языком…

- Я не особо силён во французском.

Мария прыснула. Сквозь смех проглотила вино и кокетливо помахала на себя рукой.

- Очень смешно слышать это именно от тебя.

- Почему?

- Мне про тебя совсем другое рассказывают девочки.

Глеб стоял за баром, поэтому ему хорошо была видна освещённая снизу часть лестничного пролёта и пара босых ног на ступеньках.

За рёбрами что-то дернулось, ухнуло, затарахтело. Как будто кто-то внутри него попытался завести ржавый механизм, такой старый, что название на нем стерлось. Глеб объяснил этот трепет скакнувшим давлением, возможной тахикардией и вспомнил, что давно не обследовался изнутри.

- Хочешь выпить с нами? - громко спросил он у ног.

Девчонка быстро отступила, но выше одной ступеньки не побежала. Поняла, что раз застукали - не отмажешься.