Графъ

Если она уедет, он ее больше не увидит. Просто потому что… если он позволит ей уехать, это будет равносильно признанию поражения. А поражаться он не любил. Соответсвенно, бегать по белокаменной, как шпана беспризорная, он не станет. И силком держать он ее не сможет из принципа и мужского самолюбия. Граф ещё никого не уговаривал купаться в роскоши по-сибирски. И эта мадам не из числа тех, кто ждёт его коммерческих предложений.

Что остаётся? Забить или зайти сразу с козырей? «Я подарю тебе Москву за семь ночей!» Или для начала попробовать выбросить карту помельче? «Проси чего хочешь, только не Москву!».

Всё это выматывало похлеще трипа по таёжному бездорожью, помноженному на ощущение полной потери управления и ориентации в пространстве. И когда за последней лесополосой промелькнули башенки усадьбы с символическим названием «Санта-Барбара», Глеб сильнее втопил педаль скорости, чтобы не дать себе свернуть с дороги, ведущей к графству.

Так в абсолютной тишине и вкатились в ворота фасадного двора резиденции. Надежды на возвращение без встречающих не оправдались. Охранник на КПП развёл руками в унисон шлагбауму. Пацан не виноват, что Глеб когда-то дал право своим янычарам приезжать в графство в любое время дня и ночи, а забрать - теперь уже учредительные документы не велят.

Вся троица была в сборе. Миша, как всегда, на телефоне и дымил. Руд пинал воображаемый хуй по брусчатке, Шалтай скупо раскачивался в своих итальянских калошах и грыз зубочистку. У всех троих вытянулись рожи, потому что въехал хозяин на Тундре, которую взял у Уточкина, а она, понятное дело, никакими шпионскими штучками не обогащена. Копилка, не отнимая телефона от уха, проводил Глеба взглядом от водительской двери до пассажирской. Буркнув что-то в трубку, быстро убрал телефон в карман пиджака от Армани, который висел на его тощих плечах, как мешок, прибитый к ним гвоздями.

- Я сама! - подала голос девчонка и попыталась избежать помощи, за что получила по заднице и чуть не потеряла сапоги.

- Как? - бросил он пацанам, проигнорировав возмущенное сопение благополучно спущенной на землю Новодворской. Этот вопрос когда-то звучал иначе, но за несколько десятков лет тесного общения усох до наречия, выражающего заинтересованность делами братвы и области в целом.

- То трио, то соло, то романс, то рок-н-ролл, - прогундосил Руд и мутно уставился на Леру.

«Втертый!» - догадался Глеб. В подбрюшье свернулся противный холодный ком, цензурно называемый тревогой. Если Базанов на веществах, значит он на большой измене. Для контуженного Руда перманентный нервяк - естественное состояние организма, поэтому, для такой грубой анестезии нужна действительно веская причина.

- Главное, чтобы не реквием, - ответил Глеб, челюстями сдерживая раздражение, и схватил за запястье девчонку, которая начала отступление к дому. - Стоять!

Она перестала озираться. Выдохнув, принялась кусать губу и рассматривать носки сапог. Ей явно неуютно было под оценивающими взглядами. Понимала же, что ее опухшие губы и синяки на шее и ключицах не вызывают вопросов у пацанов. А только сальный блеск в глазах Базанова, зависть пополам с осуждением у Шалтая и презрительное молчание Копилки. Надо было отпустить ее в дом. Но Глеб испытал до селе неизведанное. Будто самцовый гормон в нем вырос и распустился колючим чертополохом.

«Да, это я ебу эту суку! Я! И поэтому ваше мнение тоже вертел!» - проговорил он взглядом.

Но вслух сказал, обращаясь к охраннику с КПП:

- Приведи мне Чубайса.

Тот вытянулся браво, кивнул, убежал к вольерам и вскоре вернулся с рыжим питбулем. Четыре года пацану. Красавец! Премиальный убийца. Если лично не знаком с человеком через своего Хозяина - порвёт глотку, только прикажи.

Мужики расступились. Они хоть и из первого круга приближенных Графа, но всегда сторонились, мало ли чего. Руд вообще предпочитал незаметно рассеиваться в пространстве при появлении рыжего монстра.

Холоп с кинологическим образованием. Чуб его слушался, но с едва заметным презрением во взгляде, какое тлеет у рядового солдата к прапору. И только в Глебе пёс признавал лидера, уважал и служил.

- Сидеть, Чубайс, - сказал он, сильнее сжав запястье притихшей девчонки.

Собака покорно плюхнулась задом на брусчатку и беспокойно потоптала плитку передними лапами.

- Хороший мальчик, - Глеб потрепал пса за купированными ушами, потеребил, постучал по-свойски по мощной холке. Чуб чавкнул и вывалил язык. Заулыбался.

Осторожно потянув Леру за руку, встретил сопротивление. Обернулся. Она помотала головой и что-то промычала, мгновенно делаясь бледной. А потом вытаращилась и начала выкручивать своё запястье из его хвата. Чуб замер, хлопнул пастью и насупился, принюхиваясь и ухая.

- Прекрати возиться, если не хочешь остаться без руки, - спокойно, тоном ниже нуля по Цельсию произнёс Граф. - Никаких резких движений и громких звуков.

Она окоченела. Кое-как пролепетала бледными губами:

- Я боюсь собак, Гл… - сглотнула громко и выдохнула, будто через силу. - Глеб…

- Ну, ничего, меня тоже боялась раньше.