Граф Кавур. Человек, который создал Италию

Кавур заявил, что Пьемонт принимает предложение о проведении конгресса, но считает необходимым участие в нем Сардинского королевства как одной из наиболее заинтересованных сторон. Однако в Австрии посчитали, что обсуждение ситуации в Италии на конгрессе необходимо провести только с участием великих держав, без представителей Пьемонта[389]. Венское правительство утверждало, что сардинцы открыто готовятся к войне и провоцируют Австрию, поэтому представители Турина не имеют права заседать на конгрессе. Там могут присутствовать в качестве наблюдателей представители других итальянских государств, а Пьемонт должен отвести свою армию от границы с Австрией и сократить ее.

Австрийские предложения возмутили Турин. Тогда Малмсбери предложил исключить все итальянские государства из состава участников конгресса. Кавур осудил и эту мысль. Единственный шанс на успех конгресса, по мнению пьемонтца, находился в признании Сардинии равным участником форума. «Если они выступают против нашего участия в конгрессе, — написал он Эмануэлю Д'Адзельо, — это будет означать, что они намерены сохранить Италию под железным ярмом, которое ее угнетает»[390].

Кроме того, Кавур однозначно высказался насчет позиции Наполеона III. Если император, по мнению сардинца, предаст Пьемонт, то королевство, как и вся остальная Италия, станет жертвой революции, которая перекинется на Францию. Пьемонт — единственное препятствие для радикалов на протяжении многих лет, но в противном случае может сам стать лидером европейского пожара.

В ответ британцы предложили, чтобы итальянские государства направили для участия в конгрессе посланников с чисто консультативными полномочиями. При этом вопросы о территориальных изменениях и Венском договоре 1815 года не должны подниматься.

Россия и Пруссия согласились с повесткой и участниками конгресса. Австрийский кабинет, выдержав паузу, также согласился с российской инициативой о проведении конгресса и повесткой, предложенной британцами.

Напряжение достигло высшей точки. Кавур понимал, что «итальянский вопрос» оказался на распутье и шансов для того, чтобы он начал решаться в пользу Сардинского королевства, становилось с каждой минутой все меньше. Это подтолкнуло его к решительным действиям. 26 марта 1859 года Кавур появился в Париже. В тот же день его принял Наполеон III. Судя по всему, разговор получился весьма откровенным и нелицеприятным. После этого император два дня ни с кем не встречался и никого не принимал. Официально было объявлено, что это связано с болезнью и постельным режимом главы государства[391].

Что было сказано на встрече двух политиков, доподлинно неизвестно, но Смит полагает, что Кавур пошел ва-банк и, в частности, «пригрозил, что если наступит такая необходимость, то готов эмигрировать в Америку и обнародовать там определенные документы, которыми владеет. Этот шаг изобличит императора в глазах истории и французского общественного мнения. Он также пригрозил, что готов наказать французов, вступив в союз с Англией»[392]. При этом британский посол в Париже «отметил, что никогда не видел Наполеона таким нерешительным или в таком подавленном настроении, как после этой массированной атаки»[393].

Не теряя времени, сардинец встретился с принцем Наполеоном, который был единственным человеком во Франции, защищавшим Пьемонт и выступавшим за войну с Австрией. У обоих политиков мнения по «итальянскому вопросу» совпали.

Следующий собеседник Кавура — Валевский — был не настолько приятен пьемонтцу, как принц. Французский министр отражал в целом мнение правительства и не хотел тесного союза с Пьемонтом и обострения отношений с Австрией. Кавур с горячностью говорил Валевскому о том, что несколько лет назад великие державы уговаривали сардинцев встать в их ряды против России. Пьемонтцы пошли на этот шаг. Они отдавали свои жизни на войне и участвовали на равных в конгрессе 1856 года. Теперь же Сардинию, приравняв к второстепенной стране, не допускают к обсуждению вопросов, касающихся ее собственного существования.

Встреча с Коули также не предполагала обмена любезностями. Британский посланник обвинил Пьемонт в создании угрозы миру в Европе. Кавур парировал тем, что как раз позиция Великобритании создает угрозу. Много лет британские политики и общество восхваляли стремление итальянцев к свободе, тем самым способствуя брожению на Апеннинах. Разве не британцы поощряли Пьемонт противодействовать распространению влияния Австрии на полуострове? Но с 1856 года Англия обратилась к Австрии. Неужели британцы перестали сочувствовать свободе и цивилизации в Италии?

На это Коули ответил, что дружеское отношение правительства Ее Величества никуда не делось и проявляется даже в том, что Лондон призывает к проведению конгресса, на котором намерен принять конкретные решения. И если Пьемонт внемлет голосу разума и разоружится, то все устроится самым благоприятным образом. Кавур скептически отнесся к словам англичанина на том основании, что в таком случае вся нация отвернется от короля и правительства.