Граф Кавур. Человек, который создал Италию

Первоначально Виктор Эммануил II был не против законопроекта, но подвергся мощному давлению со стороны ближайшего окружения — церковников и аристократии. На протяжении ряда лет король был вынужден отбивать атаки на либеральное правительство и лично Кавура, исходившие от матери, Марии Терезы Тосканской, жены, Адельгейды Австрийской, и младшего брата, Фердинанда Савойского.

В январе — феврале 1855 года, к ужасу сардинцев, поочередно скончались мать короля, его супруга и младший брат. Папа Пий IX в письме королю, упоминая несчастья августейшего семейства, пригрозил самыми ужасными карами всем, кто поддержит закон и не прекратит нападки на церковь. Виктор Эммануил II ответил понтифику и пообещал, что не допустит принятия закона о церковном имуществе, как ранее не одобрил закон о гражданском браке, и даже готов сменить нынешний кабинет министров, как сделал с правительством Д'Адзельо.

Кавур был осведомлен о конфиденциальных посланиях между понтификом и королем, но решил идти до конца, поскольку считал, что в противном случае все разговоры о реформах можно будет закончить. Предстояло рассмотрение законопроекта в Сенате, который при содействии короля даже и не думал давать зеленый свет документу. Сенаторы полностью блокировали вопрос о церковном имуществе. Если и мог появиться на свет закон, то полностью утративший свое наполнение.

Более того, в апреле сенатор Луиджи Калабиана, епископ Казале, выступил с альтернативным предложением, чтобы государство ежегодно перечисляло около одного миллиона лир для поддержки бедных приходских священников, делая их существование более независимым. Вместо экономической выгоды, по мнению Кавура, теперь закон становился дополнительной обузой для государственного бюджета. Однако это предложение нашло полную поддержку со стороны Пия IX и Виктора Эммануила II. Калабиана стал символом для всех, кто не желал дальнейших реформ в либеральном духе.

24 апреля 1855 года Кавур отверг закон в редакции сенаторов и пригрозил уйти в отставку, если первоначальный законопроект правительства не будет принят. На следующий день Виктор Эммануил II поручил генералу Джакомо Дурандо рассмотреть вопрос о формировании нового правительства, придерживающегося правых взглядов.

Выяснив позицию короля и не видя возможности проведения закона о церковном имуществе в Сенате, Кавур и его правительство подали в отставку. Уход Кавура вызвал волнения в обществе. Люди расценили последние события как вмешательство церкви в дела государства. Начались масштабные демонстрации, а политические деятели сомневались в эффективности государственного управления в таких условиях.

Массимо Д'Адзельо написал своему племяннику Эмануэлю: «Не уходи дальше от дороги, по которой ты пошел… Интрига монахов уже однажды преуспела в разрушении дела своего королевства, взвинчивании страны, переворачивании Statuto и сокрытии своего истинного лица»[228].

Через несколько дней Джакомо Дурандо доложил королю, что правительство, состоявшее из консерваторов, будет выступать против войны с Россией. Для короля, желавшего поучаствовать в Крымской войне, это был серьезный удар. Кроме того, Дурандо предупредил монарха, что новое правительство не может гарантировать внутренний порядок в государстве.

Между тем 2 мая Кавур предостерег короля, что потакание Святому престолу и формирование правого правительства поставит крест на развитии Пьемонта, конституционных институтах и итальянской политике Сардинии в целом. 3 мая Джакомо Дурандо отказался от дальнейших усилий по формированию нового правительства, поскольку считал предложения Калабиана неприемлемыми, а попытки их изменить оказались безуспешными.

Виктор Эммануил II оказался в безвыходной ситуации. Он не мог больше ни на кого опереться. Не просить же, в самом деле, радикала Брофферио возглавить кабинет министров. А возвратиться к абсолютистскому правлению и отказаться от конституционных институтов уже не представлялось возможным. На следующий день король призвал к себе Кавура и попросил сформировать правительство.

Кавур принял предложение монарха, но при этом согласился на компромисс по закону о церковном имуществе, в соответствии с которым всем обездоленным монахам и монахиням позволялось получать жилье и пожизненную пенсию. «Таким образом, — подчеркивает Смит, — финансовые выгоды от этого законопроекта оказались меньше, чем он надеялся, но его повторное назначение, тем не менее, стало большой политической победой»[229].