Граф, Мак и Стром

Вокруг деревни были те самые поля, леса, в которых росли грибы, ягоды, носились звери, совершенно на свободе, а не в зоопарке, пели птицы, куковали кукушки, протекала речка, в которой можно было ловить рыбу длинной кривоватой удочкой из орехового прута, или купаться (даже ночью, даже голышом)…

Ах да. Та полянка, на которой я копаюсь ночной порой — она тоже была здесь. Круглый лысый холм, поросший густой травой и окруженный старой порослью ольхи. За моей спиной квакают лягушки в болоте, а если я поднимусь на верхушку этого холма и спущусь с обратной стороны — увижу тропинку, по которой смогу выйти к лесной дороге, которая, в свою очередь и приведет меня прямо к дедовому дому: он стоит в самом конце деревни.

Собственно, если бы не дед, не Машка и не моя детская доверчивость — я бы сейчас здесь не находился. Потому что тогда бы мне было некуда бежать.

* * *

В общем, уяснив, что так просто от тюрьмы мне заречься не удастся, я решил подумать немного — и вспомнил про деда. Нет, сам он, конечно, меня бы принял и укрыл, черта с два бы кто нашел, но, к сожалению, дед уже умер. Как раз тогда, когда я был на втором курсе. Плохой был год, еще и Вероника тогда… ай, ладно, не об этом сейчас. Вспомнил я о полянке и о том, что нашел на ней в детстве. Вспомнил — и придумал план бегства.

Что нужно для того, чтобы сбежать откуда-то? Неправильный ответ, что бы вы не сказали — нужны деньги. Потому что мало сбежать откуда-то — нужно еще и найти себе место в том «куда-то», в которое вы прибежите.

Деньги у меня, конечно, были, на счете — немного, и в заначке — много. Как-то не доверял я банкам, если они не трехлитровые. Да к тому же, движения денег на счете могут отслеживать, и если я их сниму сразу все — насторожатся. Поэтому я решил подарить это бабло коварному однокласснику, посчитал — и понял, что мне не хватает примерно так пары миллионов рублей. Для того чтобы с комфортом устроиться на новом месте.

Но тут я думал недолго. Главбух я или кто?

После нехитрых махинаций с документами и еще парочки несложных телодвижений я стал обладателем нескольких пухлых пачек оранжевого цвета общей стоимостью в три миллиона с копейками. Сами понимаете, после этого счет пошел буквально на часы.

За эти часы я собрал небольшой рюкзачок, надел кожаные сапоги, черные джинсы, черную водолазку, длинное пальто, почти кашемировое (а если нет разницы — зачем платить больше?) и белую широкополую шляпу а-ля Роберт Говард (писатель такой. Про Конана-варвара писал. А еще шляпу носил. Белую и широкополую. Ну, по крайней мере, у меня с моей шляпой такие ассоциации). В шляпе я пофорсил перед зеркалом а затем убрал ее в рюкзак (она легко выравнивается) и надел черную вязаную пи… э… шапку, в общем. Теперь я меньше бросаюсь в глаза и вообще слегка напоминаю бича, не утратившего остатки интеллигентности. Не читали Бушкова, о различии между бомжем и бичом? Нет? Ну и ладно. Потом прочтете. Сейчас не об этом.

В этом интеллигентно-бродяжьем наряде (с рюкзаком, ага) я посетил ювелирный магазин, где один хороший знакомый поменял мне триста грамм оранжевой бумаги на килограмм желтого металла в различных изделиях. После этого бартера я, с упомянутым килограммом (и с рюкзаком, ага) сел в автобус и поехал на край города.

Боялся ли я, что мое золотишко помылит какой-нибудь везучий карманник? Не очень. Карманники, на мой взгляд, редко надеются обнаружить в рюкзаке мятого полубомжа что-то ценное. Ну и бдительности я не терял.

Добравшись до окраины, я пешочком вышел на трассу и зашагал вдоль по ней, периодически взмахивая рукой перед проезжающими машинам и не слишком переживая, если они не останавливались. Не остановилась одна — остановится другая, третья, пятая… Мне спешить некуда. Кинутые мною ребята — серьезные, конечно, но не до такой степени, чтобы суметь организовать мой розыск с перекрытием вокзалов и аэропортов и прочесыванием города и прилегающей местности. А если что-то подобное они и сумеют организовать — то я уже буду далеко.

Очень далеко.

Сменив пару фур и одну голубую «Ауди» с молодой девчонкой за рулем (и не побоялась же, сумасшедшая), я добрался до искомого райцентра. Оттуда, на пыльном и скрипучем рейсовом «пазике», помнившем, вероятно, еще времена Брежнева, я доехал до «усадьбы». А уже оттуда зашагал по совсем уже заросшему проселку к дедовой деревне.

* * *

Лето уже неделю как кончилось, дачники разъехались, школьники пошли в школу, старики давно умерли, так что, когда я к вечеру дошел до дома, где провел почти все детство — уже смеркалось.

Оно мне и на руку — задуманное мною лучше исполнить ночью. Нет, ничего такого мистического — просто удобнее, чем шарить впотьмах по подзабытому лесу.

Ключ оставался там, где я его оставил в свой последний приезд пять лет назад — на гвоздике, вбитом в косяк старой мастерской. Доски, которыми были забиты окна, никто не тронул, видимо, мародеры и прочие сталкеры сюда не добрались, так что, с третьей попытки открыв взвизгнувший замок, я прошел внутрь.