Графика ночей

Лёгкой рукою касаюсь её под лопаткой,
Лёгкой другою рукою сжимаю ладонь.
Что же опять происходит? Я её любуюсь украдкой.
Трепет душевный, ты, лёгкость игривая, скрой.
Кружимся в танце, но, боже, какая пружина
Сердце моё развернула в персидский ковёр,
Снова смущает меня красота балерины.
Внешность её совершенна, но холоден взор.
Там за глазами – уже никаких тайников,
Там за глазами – так просто устроенный холод.
Установился за окнами снежный покров,
Зимнего вечера медленный танец недолог.
Кончики пальцев слегка онемели целуя
Ловкий изгиб позвоночника, их отнимаю.
И отпускаю ладошку её золотую,
Чтобы под солнцем своих сновидений растаять.

16.11.03.

Сирены

Звёзды сверкают, словно глаза сирен,
Словно шипы на проволоке колючей.
Нет у тюрьмы ни часовых, ни стен,
Только снега без края, только мороз трескучей.
И расстояния, от которых кружится голова,
И одиночество – как фамильная драгоценность.
Холод нехотя уступает кровать,
Со сном душа покидает привычно бренность.
Звёзды расставлены, словно мины,
Их не избегнет ищущий света взгляд.
Господи, как же неумолимы
Мысли, что жизнью моей говорят.

17.11.03.

Снежный дракон

Этот белый и многоголовый,
Хладодышаший, зимне-суровый,
Неподвижный, но цепкий – дракон —
Лижет ноги стальным языком.
Он пускает, как искры, простуду,
Там, где иней, он властвует всюду.
Два изогнутых к небу крыла
Раскатала до льда детвора.
Звёзд сверкает небесная сварка,
Ждут все люди от неба подарка,
И не знают, что там за работа
Не кончается даже в субботу,
И зачем неба чаша – без эха,
И судьбы нашей хватка – без меха.
Нам письмо – только снежная туча,
И кружок фонаря, как сургуч.
Там внутри – только клочья бумаги,
И позёмки длиннющие флаги,
Ни ключа, ни лица, ни заданий,
Только рваные хлопья меж зданий.
Я и сам догадался: дракон
Победить меня был обречён.
Но готовлю я меч свой чернильный,
Длинных фраз зарядил карабины,
Потеплее обул свои ноги,
И вхожу в его сны, как в берлоги.

21.11.03.

Килька

А если бы килька была бы живой,
Каково бы ей было в консервной банке?
Я среди всех – до конца чужой,
А душа моя везде – иностранка.
Мне не понятен обычай копить добро,
И традиция укорачивать всех высоких.
Конституция выгоды – это уже старо.
Здесь царство стаи, здесь жабы – боги.
Я задыхаюсь в пыли инструкций
От выхлопов холостого трёпа,
Золото неба – несколько унций —
В сейфе министра, который напоминает гроб.
Разве по мне это – быть удобным,
Маслом пропитанным чужих мнений?
А если вселенная лишь утроба,
То почему же так страшно в ней?

26.11.03.

Коридоры