Графиня фон Мален

«Ишь как она тут освоилась. Своя среди местных стала. И хорошо бы то было, да как бы потом за нее хлопотать не пришлось, как бы она имени моего не запятнала».

Почти по каждому из соискателей службы у девушки были сведения. Волков удивлялся всякий раз, хотя должен был уже и привыкнуть к цепкости ее ума. Все она запоминала, что хоть раз слышала.

Помимо этих он взял еще Людвига фон Каренбурга и одного юношу по имени Рудольф из купеческой, но очень богатой семьи Хенриков. Не хотел брать купца, но Агнес настояла, сказала, что все дела купеческие в городе разрешает дед этого молодого человека, который является главой Первой купеческой гильдии города Ланна, а это большая сила, большие деньги. Он не стал ей перечить.

Габелькнат и Тишель сами попросились в кавалерию, Кропп фон Эбель за неимением коня был отправлен генералом в стрелки, а четверых – Хайнцхоффера, Румениге, фон Каренбурга, Хенрика – он взял в выезд, так как кони и доспехи были у них хороши. Да еще и послуживцев они имели четверых, а ко всему прочему их отцы, чтобы сыновей взяли в службу наверняка, еще и заплатили Волкову триста шестьдесят монет на содержание своих чад.

В общем, дело было выгодным, он получил семь отлично вооруженных людей к своим гвардейцам, да еще и деньги на их содержание. По окончании смотра кавалер оглядел всех молодых людей и их боевых слуг, что остались на его дворе, и еще раз убедился в правильности своего выбора.

Глава 33

Всех остальных соискателей он тоже посмотрел, всем им с извинениями отказывал, ни один не ушел обиженным.

А тем четырем господам, что остались при кавалере, он так сразу и сказал:

– Господа, один мой оруженосец стал знаменосцем и уже получил чин прапорщика, еще один – чин ротмистра кавалерии, двое были убиты, остался у меня только господин Фейлинг. – Курт Фейлинг сделал пару шагов из-за кресла генерала и поклонился новым господам, а Волков продолжил: – Он вам и будет начальником.

Шестнадцати- и семнадцатилетние молодые люди с удивлением смотрели на четырнадцатилетнего мальчишку, что стоял перед ними и был ниже всякого из них по росту. Видя их взгляды, Волков разъяснил молодым господам:

– Господа, мои слова для всякого из вас приказ, ежели я сказал, что господин Фейлинг для вас старший, то так тому и быть. Все вы крепче его и старше, все вы не один год истязали себя упражнениями в атлетических и фехтовальных залах. Но господин Фейлинг был со мной в сражении при холмах и участвовал в бестолковой, но храброй атаке рыцарей на арбалетчиков. А еще он был со мной при Овечьих бродах, и когда многие бежали, даже его старший брат, он остался со знаменем, один, без охраны. И стоял с моим знаменем, пока не зашло солнце и я не дал приказ отступать.

При этих словах сам Курт Фейлинг застыл, и лицо юноши пошло красными пятнами.

– Да и доспехи мои, оружие мое, мой шатер и моих лошадей он знает лучше всякого другого, оттого он и будет среди вас старшим.

Тут уж господа стали кланяться, принимая тем старшинство Курта Фейлинга. А сам он до самых ушей покраснел.

– Господи боже мой. Его не восстановить! Нет, не восстановить! – причитал лучший в городе оружейник, разглядывая доспехи кавалера.

Волков тут же стоял при нем, смотрел, как старый мастер разглядывает его некогда великолепный доспех, и слушал эти причитания.

– Узор погиб навсегда, особенно левый наплечник, левый наруч, шлем… О господи, что они делали с вашим шлемом!

– В тот день мне было нелегко, – сухо отвечал Волков.

– Нетрудно догадаться, – кивал мастер.

– Черт с ними, с узорами, – наконец произнес генерал, – верните мне крепость лат, а красота… – Он махнул рукой.

– Попробую, попробую, – говорил оружейник, не отрываясь от осмотра шлема. – Вот тут придется напаять, тут вытяну, и забрало встанет на место. Сделаю крепко, но, опять же, узор я восстановить не смогу, и от новой закалки шлем поменяет первичный цвет. Приводить его в цвет со всеми остальными доспехами придется по новой.

– Хорошо, и сделайте новую перчатку, ту я в бою обронил, а мужики как раз нас потеснили к берегу, и я ее уже не видел больше.

– Попытаюсь повторить, не знаю, удастся ли, уж больно хороша перчатка, – отвечал мастер, вертя в руках латную перчатку от доспеха. – Отличный мастер делал.

А тут Волков еще и меч обломанный свой достал, показал мастеру.

– Иисус и Мария, вы и меч свой сломали! – воскликнул мастер и уже глядел на генерала как на дикаря, которому достались произведения искусства, а он и не понял того.

– Возьметесь отремонтировать?

– Ремонтировать тут уже нечего, нет смысла, лучше новый клинок ковать, – отвечал мастер.

– Делайте.

– Предупреждаю, с мечом все просто, а вот с доспехом, особенно с левым наплечником и шлемом, да и со всем другим… Былой красоты в тех местах, где стану ремонтировать, уже не вернуть. А где можно, узор попробую восстановить. Но уж больно тонок, больно изящен узор.

– Делайте. Делайте как сможете. Сколько за все выйдет?

– И за все попрошу с вас… – Оружейник сделал паузу, оценивая кавалера как плательщика. – Работа тонкая, долгая… Двести монет Ланна, думаю, не меньше.