Графиня фон Мален

– Купальню вам арендовать нет нужды, сеньор, – отвечал ему молодой человек. – Скажу отцу, так он вам ее без денег предложит, а насчет дам… Лучше, если то ночью будет.

– Ночью?

– Ночью, сеньор. Дамы, и особенно девы, при свете на пир не явятся. А вот как ночь настанет, так будут обязательно. Прилетят, как мотыльки на свет, только поманите.

– Как мотыльки?

– Да, сеньор. Многих звать?

– Ну, не знаю, тех, что помилее. Полдюжины зови.

– Позову первых красавиц города, – обещал Габелькнат и направился к выходу, а его приятели Румениге и фон Каренбург кричали ему вслед:

– Пройдоха! Купчишка!

– Чертов водонос! Вот так продвигаются они по службе!

А он только посмеивался в ответ.

Тот человек, которого кавалер ждал и которому уже собирался сам нанести визит, наконец появился. Жид Наум Коэн был помят и выглядел уставшим.

– Три дня гнал лошадей к вам, – говорил он, по-стариковски шаркая ногами и всерьез опираясь на палку.

Молодые господа смотрели на посетителя весьма удивленно, не понимали юноши, как Рыцарь Божий может принимать в доме своем христоубийцу да еще предлагать ему сесть за стол.

– Садитесь сюда, прошу вас, – говорил Волков, указывая на стул рядом с собой.

– Поздравляю вас, друг мой, с большим делом, вижу я, что не ошибся в вас. Враг побит и рассеян, сам император вами восхищен был.

А Волков смотрел на старика и вдруг стал понимать, что не для того тот коней три дня гнал. Что победа для Коэна не много значит, что говорить он собрался о другом. «О серебре, конечно. Ну что ж, давай поговорим про мое серебро, потому я на все предложения и не соглашался, что тебя, старик, ждал, хочу твою цену услышать».

И Волков не ошибся. Старик повернул голову, посмотрел на молодых господ, сидевших в конце стола. Волков этот взгляд сразу понял.

– Ступайте на двор, господа.

Молодые люди вышли. А Коэн, убедившись, что они теперь с кавалером остались наедине, начал говорить. Думал генерал, что гость торговаться примется, да просчитался, не затем Коэн коней гнал.

– После победы вы взяли большой трофей, полон взяли. Думаю, вам досталось всего немало. Ведь немало?

– С чего бы вам мои деньги считать? – поинтересовался кавалер.

А Коэн словно вопроса не слыхал.

– К добыче по праву вашей вы еще присовокупили и не свое!

«Ах вот ты о чем!»

– Что же не свое я присовокупил? – уже тоном не удивленным, а скорее холодным спрашивал кавалер.

– То серебро, что взяли вы из реки, – спокойно отвечал Коэн. – Надобно будет его вернуть.

– Вернуть? – Волков едва сдержался, чтобы не усмехнуться, чтобы даже не засмеяться ему в лицо.

– Да, вернуть, – твердо повторил Коэн. – Ну, за исключением той части, что вы уже отдали в дар его высокопреосвященству. Ту часть серебра будем считать утерянной, я уговорю хозяев, что то серебро ушло безвозмездно.

– Уговоришь хозяев?! Что ты там себе надумал? Обозлить меня желаешь? – Теперь уже кавалер смеялся, не скрываясь. – Знаешь, жид, сейчас я сижу и думаю: а не позвать ли мне моих людей. Позову – пусть принесут мне мой любимый топор или крепкий люцернский молот. Возьму, что принесут, да и убью тебя. Одним ударом убью. Или нет, не буду я благородное оружие о тебя марать, прикажу гвардейцам повесить тебя на заборе. Я всех мерзавцев на заборе вешаю.

– Я тут ни при чем, – вымолвил Коэн, а сам повернулся и посмотрел на своего человека, который стоял у дверей: на месте ли, успеет ли помочь. – Я лишь посланец тех людей, хозяев серебра. Уверяю вас, друг мой, те люди влиятельные.

– Влиятельные? – Волков уже и впрямь начал раздражаться. – Кто они? Может, это сам император? Так он мной доволен, брошь подарил мне за победу, брошь дорогую. Недавно штатгальтер его у меня был. – Кавалер заметил удивление во взгляде гостя. – Что, не ведал про то, жид? – Волков зло рассмеялся и продолжил: – Или, может, курфюрст какой на меня обозлится? Так то мне уже не страх, я с одним курфюрстом уже враждую не первый год. И с другими готов за свое серебришко повраждовать. Ну, жид, говори, кто те влиятельные люди.

– Те люди весьма влиятельны, господин рыцарь, вы даже не знаете, с кем распрю затеваете!