Графиня фон Мален

– Ах, простите нас за опоздание, господа, – отвечала бойкая и вправду юная блондинка Сабин, – ждали, когда стемнеет, чтобы сбежать из дома, а Эльвиру, подругу нашу, схватил отец, он у нее строг, думаю, достанется ей, будет ей косы драть. Но ничего, вот я вам, господа, привела новенькую. Это Сусанна. Давно меня просила взять ее в купальни.

Такая же юная и такая же красивая, только темненькая, Сусанна покраснела. Впрочем, Габелькнат не соврал, дамы были действительно хороши, ни рыхлых, ни тощих, ни рябых не было, только красивые, одна к одной, как на подбор. И красоты они были самой разной, и лет самых разных – от совсем юных, как изящная и легкая Сабин, до умудренных опытом, солидных тридцатилетних матрон.

А тут и музыка заиграла, лакеи понесли горячие кушанья на стол, стали разливать вино. Умный господин Фейлинг, вспоминая пиры в военных лагерях, на которых присутствовал, даром, что был тут самый молодой, встал и предложил тост за генерала, велел пить до дна.

И все выпили тост за генерала до дна, слуги тут же вновь наполнили бокалы. Дамы и господа стали брать себе еду, а одна очень-очень приятная госпожа, которую звали Эмилия, встала и, подойдя к господину Фейлингу, что сидел по левую руку от генерала, весьма бесцеремонно его попросила:

– Уступите мне место, юный господин, будьте добры.

Она скорее повелевала, чем просила, но делала это с очаровательной улыбкой.

Конечно же, тот уступил ей, уступил безмолвно, еще бы, она в матери ему при случае сгодилась бы, а дама, сев на его место, улыбалась теперь Волкову, взяла нож, вилку, отрезала от большого куска на блюде тонкий ломоть мяса и, укладывая его кавалеру на тарелку, попросила:

– Дозвольте мне быть вашей прислугой сегодня, господин генерал, о большем и не прошу.

– Почту за честь иметь таких служанок, – отвечал кавалер, разглядывая даму.

Она и вправду оказалась очень собой хороша, тугой лиф платья не мог скрыть ее прелестей, кожа на лице чиста, зубы ровны, ручки ловкие. Она без разрешения взяла его бокал и отпила из него.

– Ах, у вас тоже белое, господин генерал.

– Это токайское, – отвечал он, совсем не злясь на красавицу из-за ее своеволия. Ему это даже нравилось.

– А будут ли певцы? – спрашивает еще одна дама.

– Да-да, – закричала, вскакивая со стула, юная Сабин. – Хочется песен!

– Габелькнат, певцы будут? – повернулся к музыканту Волков.

– Непременно, – отвечает тот, – сейчас распоряжусь.

Когда он проходил мимо, Волков схватил его за рукав.

– А отчего Румениге так мрачен? Не пьет ничего, с дамами молчит.

Габелькнат склонился к уху генерала и прошептал:

– Он скорбит из-за бесчестья.

– Что? Из-за какого еще бесчестья?

– Эмилия Вайсберг, – Габелькнат покосился на красавицу, что сидела подле генерала, – родственница его, жена покойного его дяди. Он считает, что она позорит его фамилию.

– Ах вот оно что?

– Да, он не ожидал ее тут увидеть. Вот и бесится, дурень. Ничего, выпьет, так дамы его развеселят.

Волков усмехнулся, а музыканты уже играли всем известную и всеми любимую песню про любовь. Вперед, к столу, вышел тонконогий певец и стал петь высоким звонким голосом. Дамы притихли, умиляясь словам песни и чувственному голосу, а Эмилия Вайсберг, слушая певца, – ничего, что мрачный родственник рядом, – взяла кавалера за руку.

А как песня закончилась, молодая шумная Сабин снова вскочила, выпила залпом полный бокал вина до дна и закричала:

– Господа, отчего же мы не купаемся? Ванны свободны, бассейн тоже, воды и простыней вдоволь, я хочу купаться, а ну-ка, Сусанна, помоги снять платье!

Она вылезла из-за стола и стала разоблачаться, а подруга ее, румяная и чернобровая, стала в том ловко помогать. И полминуты не прошло, как изящная юная Сабин осталась в прозрачной нижней рубахе, с распущенными волосами. Приплясывая под жадными взглядами молодых господ и недобрым взглядом госпожи Эмилии Вайсберг, подбежала к генералу и, схватив его за руку, заговорила весело:

– Пойдемте, господин мой, купаться. Ванны горячие, невозможно как хороши.

Ее рубашка так тонка, что почти ничего не скрывает, тело ее молодое так и влечет к себе мужские взгляды.

– Да подождите вы, – смеется кавалер, вылезая из-за стола, – какая вы, право, неугомонная. Не полезу же я в воду в одежде!

– А я вам помогу разоблачиться! – Сабин немедля склонилась пред ним. – Давайте я помогу вам снять туфли.

– А я помогу – чулки. – Темноволосая Сусанна, тоже уже почти разоблачившаяся, кинулась к нему.