Графиня Монте-Кристо

— Тогда позвольте предложить вам спутницу, — заявила графиня, подзывая к нам маленькую светловолосую девочку. — Сели, не согласишься ли ты прогуляться по оранжерее вместе с мадемуазель Киприенной? — спросила она у малышки.

— Да, с удовольствием, — ответила та, поднимая на меня свои большие глаза и доверчиво протягивая мне пухленькую ручку, — пойдемте же, мадемуазель, — весело добавила она.

Тут я обернулась, чтобы предупредить матушку и с удивлением увидела, что в глазах у нее стоят слезы. Матушка ласково кивнула мне и я последовала за Сели.

Случайно обернувшись назад, я заметила, что вышивка выскользнула у матушки из рук и она, тайком схватив руку графини Монте-Кристо, плача целует ее.

Я внимательно посмотрела на свою хорошенькую спутницу. Она была резва, как птичка, и изящна, как лилия. Длинные белокурые локоны падали ей на плечи и временами она встряхивала ими с веселым смехом.

Мы подошли к дверям оранжереи.

— Должно быть, твоя мама очень любит тебя, малышка Сели, — невольно заметила я.

Лицо девочки стало печальным.

— Не знаю, — отвечала она, — мне так говорили, но я думаю, что если бы мама любила меня, то хоть изредка навещала бы свою дочь. Мне не нужна другая мама, кроме мамы Элен.

— А кто такая мама Элен?

— Мама Элен? Но это же графиня Монте-Кристо!

Бедное дитя! Оно невольно напомнило мне о моем собственном одиночестве в монастыре в Б…

— Так значит ты любишь только маму Элен? — спросила я снова.

— О нет, — отвечала Сели, — я люблю и других людей. Например, я люблю дядю Жозе и Розу, а также вас, потому что мама велела мне это, хотя в ее просьбе не было никакой необходимости.

— Тогда ты не откажешься поцеловать меня?

— С огромным удовольствием, — радостно воскликнула она.

Бросившись мне на шею с поистине детским восторгом, она чуть не задушила меня объятиями и поцелуями, а затем подхватила какой-то прут и, как безумная, устремилась снова на террасу.

Я молча смотрела ей вслед.

— Еще одна загадка! — сказала я себе, — но эта, по крайней мере, ничем мне не угрожает. Вот еще одно существо, которое я смогу полюбить.

Когда малышка скрылась за поворотом аллеи, я вошла в оранжерею.

Цветы, целое море цветов и грозди винограда, золотистого, как солнце, и розового, как утренняя заря.

Я шла среди этой чудной красоты, как во сне.

На одной из скамеек сидел виконт. Поднявшись, он робко приветствовал меня. Я совершенно уверена, что он тут же удалился бы прочь по первому моему слову, но в голове у меня было совсем другое.

— Вы хотели видеть меня, и вот я здесь, — произнесла я, протягивая ему руку для поцелуя, которую он осторожно взял за кончики пальцев, но тут же выпустил, так и не осмелившись прижаться к ней губами.

— Благодарю вас, — только и сказал он, не в силах вымолвить больше ни слова, но взгляд его говорил о многом.

— Сделанный мною шаг доказывает мою уверенность в вашей преданности, которую я принимаю, — сказала я, — но должна признаться, что окружающая вас таинственность несколько пугает меня.

Замолчав, я почувствовала, что невольно краснею.

— Я связан определенными обязательствами, — просто ответил виконт, — и моя тайна не принадлежит мне, однако, я не утаю от вас ничего, касающегося лично меня.

— Да, у вас действительно много тайн, к числу которых относится и тайна в атласном платье, выехавшая вчера на прогулку в Булонский лес, — саркастически заметила я.

Посмотрев на меня с непритворным удивлением, виконт неожиданно улыбнулся доброй и чуть трогательной улыбкой.

— Так это причиняет вам беспокойство? — вскричал он. — Но это же женщина с разбитым сердцем, ее не может любить никто — ни я, ни кто-либо другой.

Нахмурившись, он печально добавил:

— Мадемуазель де Пьюзо, я предложил вам свои услуги и вы любезно согласились принять их. Услуги эти уже оплачены столь дорогой ценой, о которой я не смел и мечтать, ведь я отлично знаю и вы тоже должны узнать, что наивысшей наградой для меня является разрешение служить вам. Прячущемуся в траве насекомому позволено смотреть на звезды на небе и наслаждаться их великолепием. Однако с его стороны было бы чистым безумием расправить крылышки и воскликнуть:

— Я поднимусь в небо выше орла, я долечу до звезд!

И если случайно на это бедное маленькое создание упадет милостивый луч света звезды, разве не его долгом будет тогда сказать:

— Ты ошиблась, звезда! Я не орел, я лишь жалкий червяк!

Помолчав немного, он взволнованно продолжал: