Графиня Монте-Кристо

— Вот что я хотел сказать вам, мадемуазель де Пьюзо. Тайна, которую я не могу открыть вам, ибо она принадлежит не только мне, дала мне видимость богатства, а также имя, на самом деле мне не принадлежащее. Вы считаете меня дворянином, а я всего лишь брошенный крестьянский сын. Вы думаете, что я богат, но даже этот факт не принадлежит мне. Вам кажется, что я имею большое влияние, но все это влияние исходит от того лица, чьим слугой и послушным орудием я являюсь; даже предложенная вам защита — лишь часть доверенной мне миссии, а поэтому примите эту помощь, не думая, что обязаны мне больше, чем лакею, подающему вам плащ после бала. В действительности я не больше, чем слуга. Я точно так же подчиняюсь приказам и счастлив, когда они совпадают с моим желанием.

Внимательно посмотрев на него, я тихо сказала:

— Так вы с радостью сделали бы это по своей воле? Вы хотите отдать мне все, не получив взамен ничего? Ничего, даже благодарности моего бедного сердца? Но ведь это не смирение, а гордость! Почему вы стараетесь умалить свои заслуги в моих глазах? Нет, дон Жозе, я доверяю вам и требую от вас еще большего доверия. Вы сказали: «Доверьтесь мне и будете спасены».

И вот я пришла, протянув вам руку со словами: «Я верю вам, спасите меня!» Говорю вам теперь совершенно определенно: я не хочу спасения ни от кого, кроме вас! Предложенное вами покровительство вовсе не унижает меня, напротив, оно поднимает меня в собственных глазах, поскольку я теперь знаю, что в основе его лежит не только жалость. Я готова опереться на вашу руку с величайшим доверием. Тот неизвестный, кто, по вашим словам, отдает вам приказы, внушает мне невольный страх; мне ничего от него не надо, зато от вас я готова принять все.

Виконт был очень бледен, на лбу у него выступили крупные капли пота, а руки дрожали нервной дрожью.

— Ах, Киприенна, — вскричал он дрожащим от волнения голосом, — если бы вы только знали, каким восторгом наполнили бы ваши слова мое сердце, если бы я только осмелился понять их. Но нет, этого не может быть. Между нами лежит непреодолимая пропасть: мое рождение и моя бедность. Мне остается лишь единственное счастье — защищать и оберегать вас. Как только работа моя будет закончена, а судьба ваша обеспечена, виконт де ла Крус перестанет существовать. Я сброшу чужое имя и чужие одежды. Я исчезну, унося с собой, подобно вечному сокровищу счастья, сознание того, что какое-то время был вам полезен. И вы тоже сохраните в своем сердце воспоминание о виконте де ла Крус, даже не зная, кто я такой на самом деле, чем занят и под каким небом живу. И это, помимо сознания того, что вы счастливы, будет единственной наградой, которую я заслужу.

В глазах у меня стояли слезы. Это были слезы печали.

Взяв меня за руку, он продолжал более мягким тоном:

— Подумайте, Киприенна, вы так красивы, знатны и богаты! Ваши неизвестные друзья, чьим скромным орудием я являюсь, с вашей помощью, несомненно, отговорят вашего отца от его теперешних намерений. Храните же этот тройной дар красоты, знатности и богатства. Рано или поздно вы повстречаете на жизненном пути человека, равного вам во всех отношениях, и обретете тогда заслуженное счастье. Что же касается меня, то тогда я буду уже далеко отсюда, но вы сохраните обо мне доброе воспоминание как о брате, как о любящем вас друге, чья судьба — жить в печальном одиночестве.

— О, вы слишком жестоки, раз думаете, что я смогу быть счастлива, зная, что вы одиноки и несчастны! После ваших слов моя знатность и богатство внушают мне лишь отвращение!

Услышав эту отчаянную тираду, он лишь печально покачал головой.

— Но я вовсе не буду несчастлив, ибо выбранная мною дорога трудна и опасна; тяжелые испытания не оставят мне времени для печалей и сожалений. Нет, Киприенна, воспоминания об исчезнувшем счастье мучат лишь слабых и злых. Память о нашей встрече укрепит меня в настоящем и даст новую надежду в будущем. Издалека я буду наблюдать за вами, вы станете моей путеводной звездой, придавая мне силы и даруя утешение.

Вот слово в слово весь наш разговор, дорогая Урсула.

Я испытываю к виконту безграничное доверие и убеждена, что ему удастся спасти меня.

О, с какой радостью я пожертвовала бы знатным именем и богатством ради любви дона Жозе!

Но нет! Он знает, что никогда не полюбит меня и поэтому создает между нами искусственные преграды. Все знают, что он богат, а чтобы убедиться в его благородном происхождении, достаточно хотя бы лишь раз увидеть его. Он обманывает меня из жалости, притча о червяке относится не к нему, а ко мне самой.

Хорошо, пусть будет так! Я стану действовать так же, как он, и когда спасусь с его помощью, то постараюсь оказаться более достойной такого человека. Я не выдам своих страданий ни единым вздохом, ни единой жалобой, я не пролью ни единой слезы, я просто буду молча любить его до самой смерти.