Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Во всем блеске, присущем представителю великой нации и могущественного государя, к нам явился господин де Прадт. Но каким ничтожным и вульгарным показался он нам среди своей пышности, как высокомерно и в то же время противно держал он себя! Он все время говорил о своем хозяйстве, кухарке, за которой послал в Париж, так как она была «искусна и экономна», громко бранил своих людей, предлагал посмотреть, как чистят его двух андалузских жеребцов, болтал без передышки, рассказывал избитые анекдоты, смеялся над благородными и восторженными чувствами, которых не понимал, и обнаруживал отсутствие достоинства – в действиях и такта – в разговорах. Таков был Прадт!

В другой стране и при других обстоятельствах он потерпел бы полную неудачу, но поляки видели в архиепископе Малинском только того, кто его послал и чья могущественная власть одна могла восстановить Польшу. Тем не менее все были удивлены этим странным выбором: господин де Прадт был совсем лишен способности управлять чем бы то ни было и всецело полагался на какого-то Андре или д’Андре, настоящего имени которого я никогда не знала. Его видели только на парадных посольских обедах. Скромно усевшись в конце стола, он ничем не проявлял огромного влияния, которым пользовался, однако на его подвижном и выразительном лице часто появлялось неудовольствие по поводу шуток его начальника, который нередко проявлял живость, не соответствующую ни его летам, ни положению. Насколько посол казался малопригодным для выполнения данного ему поручения, настолько остальные чиновники посольства были на высоте призвания.

Среди последних я упомяну герцога де Брольи, еще молодого человека, обладавшего странной привычкой рассматривать в лорнет свои ноги. Он проявлял замечательные способности и соединял солидное образование с благородным характером. Упомяну еще господина де Бреванна, человека необыкновенного ума и здравого смысла – качеств, редко встречающихся вместе. Он страдал аневризмой: состояние его здоровья часто делало его печальным и задумчивым, но лишь только болезнь отступала, его остроумные выходки тотчас оживляли общество. Я не встречала другого такого спокойного, любезного и в то же время остроумного человека.

При посольстве состояли еще господин де Пана – чересчур занятый своей маленькой особой, но не лишенный способностей и ловкости, и, наконец, добрый и достойный уважения господин де Рюминьи, приятные воспоминания о котором останутся в памяти у всех его знавших. Впоследствии, сделавшись послом в Швейцарии, он оказывал покровительство всем несчастным полякам.

Отделка апартаментов во дворце Брюля, отведенных послу, не была еще закончена, и господин де Прадт, не желая оставаться в отеле, не знал, где ему разместиться. Снимать временное помещение архиепископу не хотелось. Будучи очень экономным, он был весьма не прочь прикопить что-либо сверх двухсот тысяч франков, ассигнованных ему императором в качестве издержек на представительство. Видя, что посол весь погружен в эти мелочные расчеты, в то время как события разворачиваются все шире и шире и требуют всего его внимания, мой свекор предложил ему занять апартаменты, в которых жил принц Мюрат.

Господин де Прадт не заставил себя долго упрашивать и переехал к нам. Благодаря этому мы познакомились с массой мелочей его жизни и смогли составить представление о нем.

Польская армия, уже совершенно подготовленная, получила приказ отправляться в путь, имея в своих рядах блестящую молодежь, причем здесь были представлены все знатные польские фамилии. Мы были убеждены в успехе предприятия, но знали также, что армия, предводимая отважным полководцем, идет прямо в пасть страшной опасности.

Между тем все меры были приняты, и император выразил желание, чтобы властью председателя сейма был облечен старый князь Чарторижский, отец князя Адама.

Министр внутренних дел Матушевич, всем обязанный старому князю, человек замечательного ума, отправился в Пулавы уговорить своего покровителя не отказываться и принять этот важный пост. Предполагали, что подпись на союзном акте чтимого всеми старца должна произвести необычайное впечатление. Общественное положение, огромное состояние и преклонный возраст делали из старого князя патриарха. Те, кто знал подноготную мыслей императора, утверждали, что Наполеон придает этому выбору столь важное значение потому, что имеет целью противопоставить имя отца имени сына.

Связанный искренней дружбой с царем, находясь под влиянием обещаний, казавшихся тогда вполне реальными, князь Адам ожидал от Александра I восстановления Польши, мы же предполагали достигнуть того же лишь благодаря победоносным войскам французского императора.