Читаем Графоман полностью

У меня недостаточно сил для творчества. Я никогда не хотел прожить жизнь бухгалтера. Я с двадцати лет пытался быть великим. Теперь я чувствую, что у меня недостаточно для этого сил. Я пользуюсь лишь тем, что есть. Я никогда не выбираю.

Мне не интересно общение с людьми. А это основной признак психического отклонения по мнению большинства. Человек чувствует себя в безопасности рядом с себе подобным существом.

Я знаю, что мои усилия бесполезны. Перестал писать в темноте. Я узнал, что мое творчество бездарно. Нет смысла пить крепкий чай в темноте. Теперь в моей жизни нет прежних смыслов.

Никому не интересны подробности жизни графомана. Но мне нравится замечать мелочи и ковыряться в них.

Я очень старательно напрягаю мозг. Но это неловкое и бесполезное усилие. В моей голове нет изящных мыслей. Я перестал оглядываться, когда слышу крик «графоман». Я знаю, что кричат обо мне.

Графоман вообразил себя творцом. Я могу быть только графоманом.

Я очень старательно отделяю главное от второстепенного. Боюсь не успеть сделать важное. Я знаю, что мое важное ничтожно. Очень унизительно узнавать, что люди вокруг проживают умную жизнь. Они живут жизнью, которую я не могу даже вообразить.

Я слишком хорошо ощущаю предел своих возможностей. Очень важно знать свои границы.

Я не могу выжить с помощью ума и, как зверь, вынужден реагировать на эмоции человека. Это не всегда получается у меня.

Еще у меня не получается быть сложным. Богу необходим мой примитивизм. Это очень странный бог. И у меня не получается договориться с ним. Кому нужны мои жалобы на бога?

Интуиция не помогает мне писать. Интуиция помогла мне выбрать оптимальный способ жизни. Но бог не дал мне таланта для творчества. Я не могу не думать об этом. Не получается не думать о своей судьбе. Мне сложно завидовать.

Писатель, не способный думать. Я оказался именно таким существом. Возможности оказались ограничены. Таланта нет совсем. Примитивные мысли никому не интересны. Готовность к поражению унизительна. Что мне делать со своей унизительной правдой?

Мне интересно наблюдать за чужим умом. Нравится читать книги. В книгах я нахожу проявление ума, которое никогда не найду в себе. Сам я могу быть только глуп.

Зачем такие неудобные мысли? Я перестал быть осторожным и думаю об отчаянии. Пытаюсь дотянуться до смысла. Но мне это не удается.

Писатель без фантазии всегда жалок. Я оказался именно таким писателем. Я не могу не ощущать распад мира. Время подводить итоги. Я знаю, что уцелеть не получится. Я ощущаю, как погружаюсь в свою графоманию. Я создан для графомании. Бог создал меня таким. Всю свою жизнь я пытаюсь выйти за отведенные мне рамки. Это мне не удалось. Мои графоманские тексты никого не заинтересовали.

Мое писательство может быть только имитацией. Творчество глупца не может иметь ценности. Только лишь как подтверждение диагноза идиотизма.

Я не смогу стать умнее окружающих меня людей. Мне следует стать оригинальным. Умные были до меня. Умнее будут после. Но повторить меня не сможет никто. Мой упор – только на оригинальность. Это удачная мысль. Я тороплюсь записать ее. Мне не хочется дольше оставаться уязвимым. Ощущение своей защищенности – всегда иллюзия. Теперь я не сомневаюсь в этом.

Я придумал, что творчество – мой способ борьбы с реальностью. Слова – единственное доступное мне оружие.

Живу в ожидании поражения. Самое разумное распоряжение отведенным мне временем жизни.

Мое завтра необязательно. Живу с этой мыслью. Очень неудобная жизнь.

Мне не выбраться из своей графомании. Страшно от ощущения своей ограниченности. Богу я оказался необходим только в роли графомана.

Я все еще жду от себя интересные мысли. Но уже догадываюсь, что не дождусь.

Пытаюсь подсмотреть у людей что-то важное. Мне необходимо подслушать умные мысли.

Я проживаю жизнь графомана. Мне необходимы подробности моего унижения богом. В моей жизни была скорая помощь. И тест на нормальность я тоже не прошел. Жить удается другим. Правильнее уклоняться от жизни.

Не знаю как мне стать нормальным. Мне нравилось воображать себя оригинальным. Но мое творчество оказалось результатом болезни. Профессионал легко поставил мне диагноз. Только глупые однообразные действия. Оказалось, что я не создан для великого.

Стараюсь запечатлеть важное мгновение своей жизни. Не позволю ему исчезнуть в вечности.

Я не хочу ничего исправлять. Коплю в себе обиды. Важно помнить о каждой своей обиде. Старательно записываю каждую. Тщательно описываю свою ненормальность. Уверен, что именно ненормальность. Я слишком отчетливо ощущаю, что все вокруг умнее меня. Мне с этим жить. Обычно я молчу. Никто не слушает, когда я говорю. Я никогда не говорил ничего умного. Мне следует подслушать чужую умную мысль и выдать ее за свою. Разум это неудобство. И у меня начинает болеть голова.

Ограниченность ума не позволяет мне слишком многого. Жизнь накладывает на меня слишком много ограничений. Я бесполезен для слов. Писателю не следует знать этого о себе. Но я узнал. Я вынужден думать о случайном. Незначительные мысли занимают время моей жизни.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вихри враждебные
Вихри враждебные

Мировая история пошла другим путем. Российская эскадра, вышедшая в конце 2012 года к берегам Сирии, оказалась в 1904 году неподалеку от Чемульпо, где в смертельную схватку с японской эскадрой вступили крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец». Моряки из XXI века вступили в схватку с противником на стороне своих предков. Это вмешательство и последующие за ним события послужили толчком не только к изменению хода Русско-японской войны, но и к изменению хода всей мировой истории. Япония была побеждена, а Британия унижена. Россия не присоединилась к англо-французскому союзу, а создала совместно с Германией Континентальный альянс. Не было ни позорного Портсмутского мира, ни Кровавого воскресенья. Эмигрант Владимир Ульянов и беглый ссыльнопоселенец Джугашвили вместе с новым царем Михаилом II строят новую Россию, еще не представляя – какая она будет. Но, как им кажется, в этом варианте истории не будет ни Первой мировой войны, ни Февральской, ни Октябрьской революций.

Александр Борисович Михайловский , Александр Петрович Харников , Далия Мейеровна Трускиновская , Ирина Николаевна Полянская

Фантастика / Фэнтези / Современная русская и зарубежная проза / Попаданцы
Год Дракона
Год Дракона

«Год Дракона» Вадима Давыдова – интригующий сплав политического памфлета с элементами фантастики и детектива, и любовного романа, не оставляющий никого равнодушным. Гневные инвективы героев и автора способны вызвать нешуточные споры и спровоцировать все мыслимые обвинения, кроме одного – обвинения в неискренности. Очередная «альтернатива»? Нет, не только! Обнаженный нерв повествования, страстные диалоги и стремительно разворачивающаяся развязка со счастливым – или почти счастливым – финалом не дадут скучать, заставят ненавидеть – и любить. Да-да, вы не ослышались. «Год Дракона» – книга о Любви. А Любовь, если она настоящая, всегда похожа на Сказку.

Андрей Грязнов , Вадим Давыдов , Валентина Михайловна Пахомова , Ли Леви , Мария Нил , Юлия Радошкевич

Фантастика / Детективы / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Научная Фантастика / Современная проза