Гракх Бабёф и заговор «равных»

В конце концов, две группировки все-таки смогли договориться: 7 мая (18 флореаля) бабувисты и монтаньяры объединились в ходе собрания у Рикора. По-видимому, для бабувистов это объединение происходило на уровне Военного комитета: по крайней мере, Гризель сообщает о том, что у Рикора было по 4-5 лидеров от каждой группировки, и явно со слов Дарте рассказывает, как тот на следующий день встретил необычно радостных Жермена и Россиньоля, а потом узнал об объединении от Массара{462}. На другой день произошло еще одно собрание у Рикора, чтобы, как доносил предатель, «преодолеть некоторые легкие затруднения»{463}. Договоренность была достигнута на условии, что власть после восстания перейдет к Конвенту, состоящему из 60 депутатов, подвергшихся проскрипции в жерминале и прериале III года, с добавлением представителей всех департаментов, назначенных по выбору Тайной директории{464}. Соответствующие изменения были внесены в «Акт восстания». Два дня спустя заговорщики были схвачены. Одними из первых экс-депутатов, кого арестовали и допросили, были Леньело и Рикор. Они не признались ни в чем, но против одного факта возражать не могли: оба были задержаны на квартире у Ж.Б. Друэ. Несмотря на их отпирательства, полиция знала, что экс-депутаты ходили к нему и за два дня до этого{465}: тогда, идя по следу опасных заговорщиков, блюстители порядка ворвались в жилище, где, как оказалось, обитал бывший почтмейстер, прославившийся поимкой короля в Варенне{466}. Также были обнаружены документы, свидетельствующие о связи Друэ с заговорщиками. Поначалу и полиция, и общественность интересовались его личностью даже больше, чем личностью Бабёфа. И немудрено: Друэ был человеком, близким к Гракху, и одновременно - действующим членом Совета пятисот! По-видимому, именно этот депутат помогал своим бывшим коллегам наладить контакт с повстанческой Директорией.

Главным свидетельством вины Друэ, обнаруженным полицией, была написанная рукой Бабёфа и найденная у Дарте речь о народных обществах, которую депутат должен был произнести в нижней палате{467}. В захваченных у Бабёфа бумагах есть сведения о том, что эту речь то ли составил, то ли должен был составить Антонель; кроме того заговорщики планировали взять в оборот еще одного депутата Совета пятисот, корсиканца Ж. Молтедо, которому должен был написать речь его давний товарищ Буонарроти{468}. Сохранилось также письмо Друэ от Бабёфа, где тот требует у депутата построить речь о народных обществах согласно тезисам, высказанными в № 40 «Трибуна народа»{469}. И хотя Друэ так и не произнес бабувистскую речь, что старательно подчеркивал, когда оправдывался после ареста заговорщиков, интересен сам факт: наряду с планом восстания Бабёф пытался заниматься, как бы мы теперь сказали, лоббированием некоторых законов. Потом на допросе, когда его спросят, какие средства он использовал для достижения своих целей, Гракх ответит: «все законные». И действительно, как мы видим, круг его контактов и политических методов куда шире, чем может показаться на первый взгляд.

С фигурой Друэ связана еще одна интересная подробность. После ареста депутата опрос свидетелей в его родном Сен-Менеу показал, что тот не только всегда выказывал себя якобинцем и сторонником террора, но якобы считал, что людей во Франции слишком много: мужчины пригодятся на войне, а вот лишних женщин надо топить{470}. Эти безумные слова звучат не от одного свидетеля, они многократно повторяются. Читатель, конечно, узнал в них отзвуки процесса Каррье и «Системы уничтожения населения» самого Бабёфа. В чем тут дело? Может быть, «Система уничтожения» была лишь одним из многих проявлений народного воображения, на разные лады воспроизводившего легенды о преступлениях Каррье, а потом приписавшего их всем якобинцам? Или Друэ всерьез воспринял работу Бабёфа, в которой тот внезапно перешел от порицания к оправданию подобных форм террора? Сложно сказать.

Так или иначе, этот «кровопиец» и «агент» бабувистов в Законодательном корпусе вскоре будет с трибуны открещиваться от бывших товарищей, говоря о том, что заговора не было, однако Гризель - спаситель отечества, что Бабёфа он и видел-то всего пару раз, однако написанную им речь отверг; и вообще на Друэ клевещут враги свободы{471}. Будучи арестованным, он через несколько месяцев сбежит из- под стражи - принято считать, что при содействии Барраса. Тем не менее именно из-за того, что среди обвиняемых окажется действующий депутат, заговорщиков будет судить Верховный суд, а разбирательство перенесут в маленький городок Вандом. Этот суд заочно оправдает Друэ.

Судьбы бывших монтаньяров сложатся по-разному. К некоторым из них мы еще вернемся.

3.5. Самые загадочные участники: провинциальные ответвления заговора