Гракх Бабёф и заговор «равных»

Приложение Гракх Бабёф и заговор «равных» в исторической литературе

Призрак коммуниста в публицистике XIX в.

Посмертная судьба Гракха Бабёфа, как и многих других деятелей Французской революции XVIII в., была не менее насыщенной, чем его биография. Одни политические деятели считали его «своим», хотя отнюдь не стояли на платформе «равных», другие, напротив, критиковали, хотя сами исповедовали идеологию коммунизма. Еще интереснее оказалась историографическая «жизнь» Трибуна народа: в отличие от Робеспьера или Дантона, всегда занимавших первые места на страницах исторических сочинений, он прошел путь от почти полного забвения, от репутации одного из малозначительных фанатиков-якобинцев к статусу деятеля локального масштаба, чтобы, в конце концов, обрести славу одной из ярчайших фигур Французской революции. На протяжении нескольких десятилетий его имя не сходило со страниц исторических журналов, он удостоился чести издания собрания сочинений за рубежами своей родины, а затем... снова оказался забыт. Историографическая судьба Бабёфа столь нестандартна, а объем литературы о нем так велик, что я сочла целесообразным посвятить исследованиям заговора «равных» отдельную главу.

В начале XIX в. о Бабёфе помнили, пожалуй, лишь историки-эрудиты, да люди, знавшие его при жизни. Авторы классических обобщающих трудов о Революции, которые не могли обойти молчанием фигуру руководителя заговора «равных», упоминая о нем, ограничивались навешиванием ярлыков, далеких от беспристрастности. Так, в известном сочинении О. Минье, впервые вышедшем в 1824 г., бабувисты не отделялись от якобинцев и изображались главным образом борцами за восстановление Конституции 1793 г. Заговор «равных» для Минье - всего лишь «странная попытка, носившая на себе такой явный оттенок фанатизма и такой явный характер подражания прериальскому восстанию...»{669}

В том же 1824 г. появилась «История Французской революции» А. Тьера, который припечатал Трибуна народа одной хлесткой фразой: «некто Бабёф, бешеный якобинец»{670}. Будущий президент Третьей республики отнесся к этому революционеру с откровенной неприязнью и не слишком заботился о точности сообщаемых о нем сведений. Так, суть выступлений Бабёфа в термидорианский период против террористической политики якобинцев Тьер описал с точностью до наоборот: «Бабёф был главою умственно больных сектантов, которые утверждали, что сентябрьские убийства были слишком недостаточными, что их нужно возобновить и сделать общими»{671}.

Изучение бабувизма во Франции по существу началось с публикации в 1828 г. книги Ф. Буонарроти «Заговор во имя равенства»{672}. Это сочинение активного участника описанных событий, ставшее ценным источником сведений о деятельности Бабёфа и его сторонников, конечно, не было научной работой в современном смысле: Буонарроти создал скорее публицистическое, пропагандистское произведение, далекое от беспристрастности и лишенное четкой структуры. Мало знакомый с дореволюционной биографией Бабёфа, автор не сообщил даже правильного года его рождения. Однако он оказал важную услугу позднейшим историкам бабувизма, снабдив книгу обширным приложением, где опубликовал ряд программных документов бабувистов. Впрочем, авторов этих текстов Буонарроти не указал, и в дальнейшем исследователям пришлось немало потрудиться, чтобы установить, кто именно из заговорщиков что написал.

В России XIX в. изучение истории Французской революции находилось под запретом вплоть до реформ Александра II. Все, что касалось событий 1789-1799 гг., относилось к сфере не столько исторической науки, сколько общественной и политической мысли, а потому для этого периода развития отечественной исторической литературы мы располагаем лишь несколькими высказываниями о Бабёфе публицистов и писателей.