Гракх Бабёф и заговор «равных»

Важнейшее значение для историографии заговора «равных» имел вышедший в 1884 г. двухтомный труд французского историка В. Адвьеля. Уникальность этой работы состоит в том, что ее автор был первым, кто сумел использовать документы личного архива Бабёфа, принадлежавшие в то время коллекционеру Ж.-Б.П. Поше- Дерошу В дальнейшем бумаги были распроданы, в 1920-е гг. большинство из них было куплено для ИМЭЛ в Москве (сейчас РГАСПИ. Ф. 223) и на долгое время оказалось недоступно для французских исследователей. Адвьель впервые изучил и опубликовал переписку Бабёфа с секретарем Аррасской академии Дюбуа де Фоссе, из которой явствует, что еще до революции будущий Гракх увлекался уравнительными идеями. Опубликовал историк также ряд более поздних писем и полный текст защитной речи Бабёфа в Вандоме. Обнаружив черновики статей для «Просветителя народа» (газеты Бабёфа, выходившей в 1796 г.), Адвьель смог возразить тем, кто считал эту газету делом рук С. Дюпле{686}. Для многих историков, не имевших в дальнейшем доступа к личному архиву Бабёфа, труд Адвьеля сам по себе стал впоследствии важным источником. Впрочем, несколько десятилетий спустя М. Домманже все же высказал ряд критических замечаний в адрес Адвьеля как публикатора: тот включил в переписку Бабёфа с Дюбуа де Фоссе несколько не имеющих к ней отношения фрагментов, а кое-что из нее, напротив, произвольно выкинул, подойдя, таким образом, к публикации достаточно бессистемно{687}.

Личность Бабёфа Адвьель оценил высоко. Уже во введении он заявил: «Оболганный социалист предстанет в этой книге честным патриотом, который хотел всеобщего счастья, но кое в чем ошибся»{688}. Адвьель заявил даже, что современные ему законы Третьей республики по мере реформирования все более тяготеют к идеалу Трибуна народа{689}. К недостаткам исследования Адвьеля следует отнести довольно существенные фактические ошибки: так, историк поверил в легенды о том, что Бабёф был сыном образованного человека и участвовал во взятии Бастилии{690}. А вот существование «инсуррекционного комитета» бабувистов Адвьель отрицал: по его словам, было лишь «общество демократов - противников роялистской клики»{691}. Существенно, что десять страниц книги отведены рассказу о попытках официальной прессы настроить общественное мнение против Бабёфа{692}: в дальнейшем эта тема еще будет привлекать французских исследователей. Ход Вандомского процесса Адвьель изложил подробнейшим образом. В завершение он назвал Бабёфа «величайшим филантропом»{693} и «мучеником V года»{694}, заявил, что его герой - не правонарушитель, а выразитель социального протеста{695}, иначе говоря, в итоге совершенно сбился на публицистику.

Несмотря на то что выход книги Адвьеля был очень значительным событием в бабувистике, далеко не всех заинтересовали его открытия. По крайней мере, И. Тэн в обобщающем труде «Происхождение современной Франции», подобно своим предшественникам, ограничился при характеристике бабувистов воспроизведением нескольких расхожих штампов: «Сектанты Робеспьера или Марата, ученики Сен-Жюста... За ними стоят уличные бандиты, взяточники без места, одним словом, остатки террористической клики»{696}.

Заметный вклад в изучение бабувизма внес социолог А. Эспинас, опубликовавший в 1898 г. книгу об истории социализма «Социальная история XVIII века и Революция». Посвятив Бабёфу около половины этой монографии, автор тщательно изучил известные на тот момент источники и ввел в научный оборот письмо Бабёфа аббату Купе от 10 сентября 1791 г. - важный документ для понимания идейной эволюции будущего Трибуна народа. «Тип профессионального революционера, не кровожадный и даже чувствительный, но экзальтированный»{697}, - так определил Эспинас личность Бабёфа. Бабувизм он считал продолжением и последним всплеском якобинизма{698}. Рационалистической, геометрической и даже в чем-то картезианской назвал исследователь политику Бабёфа, верившего в реализуемость абстрактных, умозрительных построений{699}. Несмотря на свое откровенно негативное отношение к социализму, Эспинас не пытался принизить историческую роль движения «равных»: он указывал, что публицистика Гракха по-настоящему волновала умы современников{700}, считал, что движение последних революционных эгалитаристов имело бы место и без Бабёфа{701} и не отказывал ему как философу в глубине{702}. Что касается биографии Трибуна народа, то Эспинас воспроизвел в ней распространенные в его время мифы: о том, что отец Бабёфа был воспитателем детей Марии-Терезии, о том, что именно он перед смертью предложил своим детям избрать себе примеры для подражания из Плутарха, в связи с чем Франсуа-Ноэль и стал Гракхом, а также об участии Бабёфа во взятии Бастилии{703}.