Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

От вещи к вещи, от огня к огню
возможен переход сквозь темноту,
но путь до выключателя опасен.

Предметы превращаются в существ

,невидимое днём безвидно ночью,
их контуры – всесильное молчанье,
присутствие, прямой безглазый взгляд.

Екатерина Боярских. «Вторжение»

[285].

В следующем тексте можно видеть, что если колебания нормы касаются имен существительных, обозначающих кукол, то возможна и форма игрушек в винительном падеже, отражающая ситуативное для игры представление об игрушках как о живых существах:

В молодой интеллигентной семье катастрофа:
Ребенок, придя из храма, играет в Литургию.
Девочке четыре года.
Повязав на плечики полотенце,
Посадив в кружок игрушек

,Кукольную посудку ввысь вздымает,
Сведя брови и голос возвысив.

Сергей Круглов. «Новоначалие»

[286].

В этом случае гиперонимом игрушки не просто заменяется гипоним куклы: игрушками могут быть фигурки зверей, животных, птиц, а также и не антропоморфные и не зооморфные изделия или даже любые предметы, которые используются в игре.

При сравнении грамматически одушевляются даже такие средства игры, как письменные знаки:

Коль скоро лег на свой диван —
То и гляжу в журнал, как бы в окно с решеткой,
Где побежали врассыпную крысы —
Словно играют в букв и запятых

.

Владимир Кучерявкин. «Коль скоро лёг на свой диван…»

[287].

Одушевлению способствует и сравнение человека (в следующем контексте – метонимически представленного только взглядом) с нарисованным изображением человека:

По коридору шел задумчиво сосед.
Летела кепка в волнах теплого заката.
И взора длинный огненосный ряд
Похож был на заборного плаката

.

Владимир Кучерявкин. «По коридору шел задумчиво сосед…»

[288].

В поэтических текстах одушевленными предстают движущиеся предметы:

Господи! – помоги нам
Родину «Ё» и тюрем
На виноградье умном
Засимовых Соловков
Избыть, как в противочумном
Бараке забыли терем
Добрыне-былинным гимном
Приветствовать облаков

.

Слава Лён. «Послание к лету – в Лету»

[289].

Возможно, что в этом случае на грамматический сдвиг повлияло и то, что внешний вид облаков принято сравнивать с очертаниями живых существ.

Способность к самостоятельному передвижению издавна признавалась одним из характерных признаков живого. Как указывал Аристотель, «начало движения возникает в нас от нас самих, даже если извне нас ничего не привело в движение. Подобного этому мы не видим в [телах] неодушевленных, но их всегда приводит в движение что-нибудь внешнее, а живое существо, как мы говорим, само себя движет (Нарушевич 2002: 77).

Но и несамостоятельное (каузированное) движение, подверженность какому-либо воздействию способствует поэтическому одушевлению – не только предметных, но и непредметных существительных:

Как спалось у Тамары в подсобке,
Где гоняли дурного кина

.Да еще – про манчжурские сопки
Незабвенная песня одна.

Мария Степанова. «Жена»

[290] ;

Вот я снова за столом:
Чай пью, газет терзаю

.Остальные что-то спят,
Только ноздри шевелятся.

Владимир Кучерявкин. «Вот я снова за столом…»

[291] ;