Грань

Сергей оживился, приподнялся на кровати, и Степан услышал удивительную историю длинной жизни Ленечки-парикмахера, которого почти все знали в райцентре и почти никто не знал его настоящей фамилии – Ленечка-парикмахер, да и все тут. Появился он в этих краях незадолго до войны, вместе с другими переселенцами из Западной Украины. Всех переселенцев, не разбираясь, махом направили на лесозаготовки, но в скором времени в райцентре открыли первую парикмахерскую, и Ленечка, молодой говорливый парень, быстренько сменил лучковую пилу на расческу и ножницы. Его маленькие, ловкие ручки без устали порхали над головами клиентов, сам он без перерыва рассказывал веселые истории, мужики, которые приходили в парикмахерскую, довольно похохатывали и от доброго настроения совали Ленечке лишний рубль, а потом недоуменно хлопали глазами – деньги в кармане исчезали мгновенно. Пальчики, сжатые в щепоть, не разжимаясь, ловко ухватывали их, и – только что на виду был рубль, и нет его, а Ленечка говорит и шутит. В сорок первом он стриг новобранцев возле военкомата и тоже говорил и шутил, наказывая молодым мужикам и парням, чтобы они привезли ему живого Гитлера и он сбреет с него усики и оболванит налысо. Стриг и брил Ленечка раненых, когда в райцентре разместили госпиталь, стриг и брил тех немногих, что вернулись с фронта, и по-прежнему шутил, рассказывал байки, и мужики, раньше времени поседевшие, покалеченные, израненные, улыбались и совали лишний рубль. И никому в голову не приходило спросить: а почему молодой и здоровый парень всю войну был в парикмахерской, а не в маршевой роте и почему у него сразу после войны появился на окраине райцентра огромный домина, в котором только что птичьего молока нету. Наверное, потому, что всерьез его не воспринимали и всерьез о нем не думали – к балагурам всегда так относятся. Дети у Ленечки закончили институты и жили в Москве, вообще все у него выходило как нельзя лучше, без всякого видимого усилия, под перебор все тех же незамысловатых шуточек и анекдотов. Он и в больнице не сидел без дела, частенько его зазывали в морг, когда родственники забирали покойников. Ахая и покачивая головой, расхваливая всяческие достоинства своего мертвого клиента, Ленечка брил и покойников, и пальчики, сжатые в щепоть, по-прежнему ловко и незаметно ухватывали деньги, которые тут же исчезали.

– Знаешь, что он тут мне недавно выдал, – вспомнил Сергей. – Целую философию. В любой войне, Сергей Николаевич, главное не пушки и не танки. Что главное? Главное – выжить! Вот и выжил. Такой у меня сосед и, можно сказать, главный обо мне заботник.

Ленечка оказался легким на помине. В большой сумке притащил бутылки с минеральной водой. Две сунул в свою тумбочку, а остальные составил возле тумбочки Сергея, старательно стряхнул опилки с измятых бумажных этикеток.

– Сергей Николаевич, пришлось мне три рубля за услугу, поиздержаться на нашей экономике… Трудности быта…

Сергей поморщился и заворочался на кровати, но Степан остановил его и достал из кармана трешку. Сжатые пальчики ухватили ее, и она исчезла.

– Все, все, больше я вам не мешаю. Ухожу, ухожу, у меня покойник там, побрить требуется, во второй раз брею, щетина прямо на глазах растет. Все, все, удаляюсь…

Ленечка раскланялся, сделал ручкой и оставил их вдвоем, мелко и дробно тряхнув на прощание седеньким хохолком. Он ушел, но в глазах все еще продолжало что-то мельтешить, а в ушах слышался картавый голосок. Ну и ну. Степан только головой покачал.

– Слушай, Серега. Я вот еще что… Решил в рыбнадзоры. Николай давно уговаривал…

– Совет тебе, выходит, мой нужен? Трудно, Степа, советовать. Одно скажу, как я понимаю: чуешь, что стержень есть, – иди. Не чуешь его – лучше сиди на месте. Веры и так у людей почти не осталось… И еще раз показать, что ее нет… Много говорю. Короче, у нас там верили только тем, кто мог на пули пойти. Приказ приказом, а еще и сам. Духу у тебя хватит?

Степан с ответом не поторопился. Боялся обещать заранее. Но теперь твердо знал одно – жизнь его для того и делала один крутой поворот за другим, для того и хлестала наотмашь, чтобы нашел он в ней свое точное место и чтобы стержень, о котором Сергей говорил, ощутил в себе. Он хотел сказать об этом, но тут пришла медсестра и выпроводила из палаты.

На улице мела поземка. Степан потоптался на автобусной остановке, замерз и решил добираться до Николая пешком. Шел по тихой окраинной улочке райцентра, отворачивал лицо от ветра и все усмехался, вспоминая Ленечку-парикмахера. Вот у кого, наверное, все просто, как дважды два – четыре. Главное – самого себя уберечь, а там хоть синим огнем все сгори. Саня тоже себя бережет. А вот он сам, Степан? Смутная тревога маячила впереди. Степан ознобно передернул плечами и прибавил шагу. В конце улицы уже виднелись трехэтажные каменные домики, в одном из которых жил Николай.