Грань бессмертия

— Вернется. Самое позднее завтра пополудни вы оба будете дома. А сейчас выслушайте меня спокойно и внимательно. Нам придется взять обратно обвинение против института Барта, а также отказаться от всяких надежд получить деньги, заработанные вашим бывшим мужем, Хозе Браго.

— Да, конечно, — сеньора де Лима кивнула головой, понимающе глядя мне в глаза.

Я понял, что Долорес приняла мои слова как маневр в борьбе с Боннаром, необходимый для безопасности Марио. Может быть, такой оборот дела был бы удобным, но наверняка — не очень честным.

— Не знаю, правильно ли вы оцениваете положение, — решил я подвести ее к тому, что она ошибается. — Я не принадлежу к категории людей легковерных, по должен вам сказать, что вы напрасно обвиняете своего брата во лжи и наивности. Хозе Браго действительно жив, хотя и не в том смысле, в каком мы привыкли это понимать. Живо не его тело, а его личность, его «я», словом то, что принято называть «душой». Впрочем, вам это лучше объяснит профессор Боннар…

— Я понимаю. Все понимаю, — поспешно заверила меня сеньора де Лима.

— Но, мама! Ты не веришь?! — Марио с упреком смотрел на мать.

— Верю, сынок, верю! Может, ты прав. Я еще не совсем понимаю, но… Раз сеньор адвокат говорит и ты тоже… и сеньорина Дали… Сеньор профессор позволил тебе вернуться домой, правда? — неожиданно переменила она тему.

— Но… я всегда мог вернуться. Тут другая причина, — мальчик послал мне вопросительный взгляд.

— Какая? Скажи мне, — в голосе Долорес я почувствовал беспокойство.

— Вы напрасно продолжаете подозревать профессора Боннара в дурных намерениях, — сказал я, чтобы предотвратить путаницу. — Профессор не заставлял Марио оставаться здесь. В присутствии сына нуждается Хозе Браго.

— Ах, Хозе… — Долорес кивнула, в отчаянии глядя на меня.

Я решил довести разговор до конца.

— Долгое отсутствие Марио может отрицательно сказаться на психическом состоянии Хозе Браго. Не так ли, профессор?

— Я вижу, вы отлично осведомлены или невероятно догадливы, — ответил ученый тоном, который, увы, не мог рассеять сомнений сеньоры де Лимы.

— Поэтому Марио, — продолжал я, — должен время от времени навещать своего отца.

— Да, мама, — взволнованно подхватил мальчик. — Я должен приезжать сюда! Я ему нужен!

— Конечно! Ты будешь навещать его, когда захочешь, — поспешила ответить Долорес, хотя было видно, что она не принимает ни одного слова всерьез. — Я сама буду привозить тебя сюда. Но мы, наверное, мешаем сеньору профессору, — опять сменила она тему. — Быть может, нам уже пора… — она неуверенно посмотрела на меня.

Теперь мне предстояла самая сложная часть дела. Будет ли достаточно моего авторитета, чтобы убедить ее остаться на ночь в институте?

— Я думаю, нам пока незачем спешить… — начал я подготавливать почву. — Уже довольно поздно, а ночные поездки не из приятных… Сеньор профессор, у вас найдется для нас какая-нибудь комната?

Долорес с изумлением смотрела на меня.

— А может быть, мы не станем мешать профессору…

— А вы и не мешаете, — буркнул Боннар, что должно было, видно, означать приглашение.

— Почему вы хотите остаться здесь на ночь? — прошептала сеньора Долорес, умоляюще глядя на меня. — Мы же можем заночевать в «Каса гранде», если вы не хотите возвращаться ночью.

— Мы должны здесь остаться, чтобы выяснить все до конца. Это раз! А если говорить о «Каса гранде», то не знаю, согласится ли Марио… — я замолчал, вопросительно глядя на мальчика.

— Я туда не поеду! — поспешил на помощь Марио.

— Ну так можно заночевать у дяди! — не сдавалась Долорес.

— Я остаюсь здесь, — поспешно сказал Альберди. — А впрочем… я же говорил тебе, Долорес… Ты должна сама поговорить с Хозе.

— Да ты шутишь…

— Нет, Долорес. Этого хочет Хозе. Ему нельзя отказывать.

— Хозе требует этого разговора, — спокойно сказала молчавшая до сих пор Катарина.

Глаза Долорес были полны ужаса.

— Я пойду с тобой, мама, — мягко сказал Марио.

Она конвульсивно схватила его за руку.

— Будет лучше, если вы побеседуете без свидетелей, — твердо сказал Боннар.

— Я не пойду туда одна! — крикнула отчаянно Долорес, бледная как полотно.

— Ты не можешь ему отказать… — мягко сказал Альберди.

— Я… Я боюсь, — сдалась она.

— Эст! Ты пойдешь с ней. Так будет лучше, — решил Боннар.

Священник взял сестру под руку и повел ее к лестнице. Боннар молча следовал за ними.

Марио смотрел, как они поднимаются, и вдруг, когда их уже не было видно, помчался следом.

Мы остались с Катариной.

— Скажи честно, — я взял ее за руку. — Действительно ли Боннару можно полностью доверять?

— Абсолютно, — она освободила руку и уселась в кресло.

— Его взгляды по меньшей мере странны. Я слышал от де Лимы, что Браго симпатизировал коммунистам… Может быть, и Боннар… Все это довольно подозрительно…

— Глупости. Каждого имеющего радикальные взгляды люди типа да Сильвы готовы считать коммунистическим агентом. Ну а если даже он был бы коммунистом?

— Ну хорошо. Не в этом дело… Я в вашей политике не разбираюсь и разбираться не хочу. Скажи мне лучше, что это за история с дневником Браго?