Грань времени

– Три доллара за бензин, значит, будет три доллара сорок два.

Я протягиваю ей пятерку, и она отсчитывает сдачу.

– И доллар пятьдесят восемь – это пять, – затем она толкает мне бумажный пакет и чуть тише добавляет:

– Лучше вам закончить свои дела в городе в ближайшие пару часов, дорогая.

– Фрида, – это произнес другой мужчина, который до сих пор был так молчалив, что я почти забыла о нем. В его голосе слышится предостережение, и глаза его жены слегка сужаются, но она больше ничего не говорит.

Я быстро киваю ей в знак благодарности, хватаю свои покупки и ухожу.

– Тюрьма находится в нескольких кварталах отсюда, на Третьей улице, – говорю я Делии и Гранту, садясь в машину. – Мы проехали мимо нее. Но Кирнан уже вышел. Парень в магазине сказал, что он был в «Орле» – похоже, это отель. Он сказал, что это через улицу, но, возможно, он имел в виду напротив тюрьмы. Мы должны сначала остановиться там, на случай, если он знает, что случилось с Эйбелом.

Грант берет свою содовую и выпивает большую ее часть, прежде чем завести машину. Я оглядываюсь на Делию и вижу, что пить из бутылки для нее будет непросто.

– Может, мне вернуться и спросить, нет ли у них соломинки?

– Я справлюсь.

Я делаю глоток колы, а Грант сворачивает налево, на главную улицу.

– Если кто-то из вас голоден, в сумке есть еда.

Спустя примерно тридцать секунд справа я замечаю вывеску таверны «Орел» и пансиона. Это старое здание, немного уродливое, как будто его части были достроены в разные годы.

Кирнан уже на полпути к двери, когда я захожу внутрь, поэтому он, должно быть, наблюдал за нами. Правая сторона его лица распухла как вдоль нижней челюсти, так и вокруг пореза на щеке, но кто-то, очевидно, нашел ему новую рубашку. Он обнимает меня и ведет к столу с тремя кофейными чашками и тремя почти пустыми тарелками в центре.

Заведение довольно маленькое, и хотя оно не совсем заполнено, похоже, что бизнес у них идет неплохо для позднего вечера четверга. Около половины столов и все табуреты в баре заняты. Бо́льшая часть гостей украдкой поглядывают в нашу сторону.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Я обвиняюсь в нарушении общественного порядка. Судья вынесет решение завтра, но мистер Пил, это тот адвокат, о котором я тебе говорил, помнишь? Занимается делами фермы. В общем, благодаря ему меня выпустили, но я не могу выехать из графства.

– Так зачем же ты просил меня отправиться за деньгами? – Это напоминает мне о его рисунках, и я краснею. Помнит ли он вообще, что эти рисунки лежали в конверте? Или, может быть, он хотел, чтобы я их увидела?

– Я не додумался позвонить Пилу, пока не доехал до тюрьмы. А деньги нам все равно понадобятся.

– Мы забрали их вещи из пансиона и заехали в банк, чтобы забрать их новые документы и вещи из сейфа, на случай, если им понадобится быстро сбежать. Поэтому у Делии теперь тоже есть немного денег, если тебе нужно больше для залога.

Он морщится:

– Боюсь, все будет не так просто. Именно об этом мы здесь говорили, – он кивает на пустые тарелки на моей стороне стола. – Пил готов представлять интересы Эйбела, если понадобится, хотя и не очень-то рад этому. Возможно, в какой-то момент мне придется найти нового адвоката. Я едва успел поговорить с Эйбелом в пикапе. Времени хватило только на создание истории для прикрытия. Они бросили его в камеру наверху, как только мы добрались до тюрьмы. Насколько я слышал, судья не назначил ему залог. И даже если мы сможем вытащить его под залог, я не уверен, что это хорошая идея.

– Почему нет?

– Ты видела толпу напротив тюрьмы?

– Нет. Мы там еще не были. Мы были на пути туда, но парень на станции сказал, что ты здесь, поэтому…

Он придвигает мой стул поближе к своему, чтобы я могла выглянуть в окно. На другой стороне Мейн-стрит, в квартале ниже по правой стороне Третьей улицы, собралось около десятка человек. Возможно, еще дюжина ошивается перед зданием суда прямо напротив «Орла».

– Уиллиса выпустили под залог прямо перед тем, как освободили меня, – говорит Кирнан. – Мужчины, собравшиеся у тюрьмы, – кучка его приятелей. Уиллис утверждает, что нож принадлежал Эйбелу и что Эйбел пытался убить его. Его племянники поддерживают его, как и тот дурак Джоди, с которым я дрался. Митчелл говорит, что, может быть, дюжина других тоже скажут это, хотя половины из них там даже не было. Митчелл и тот парень с камерой… не помню, как его зовут… они говорят правду. Некоторые другие тоже, но я не уверен, что это что-то изменит.

– Но… Митчелл ведь… помощник шерифа или что-то в этом роде, верно?

– Не совсем. Патрульный штата Джорджия. Они живут здесь всего около года, и между ним и окружными офицерами иногда бывают терки. Некоторые жители считают, что Митчелл и штат не должны вмешиваться в местные дела. А тот парень с камерой…

– Филлипс.

– Да, верно. Он работает в атенской газете. Но живет здесь, его отец – местный дантист. Митчелл говорит, что все считают Филлипса… – он криво усмехается и прочищает горло, – напыщенным индюком. Митчелл выразился не совсем так, но ты поняла суть. Его слова не будут иметь большого значения.

– Так в чем же его обвиняют?