Грань желания

Хилим вздрогнул… машина вильнула, едва не выскочив в соседний ряд… Марина успела испугаться, но как-то не всерьез: почему-то была уверена, что ничего с ними сейчас не случится.

— Или ты с ума сошла, — тихо проговорил Хилим, — или я!

— Но почему, почему? Если Арчи не будет в храме, тебя могут выследить только по эманации! — воскликнула Марина. — Ты же можешь защитится от этого! Сменить эманацию! Хотя бы на время!

Она замолчала, разом выплеснув и доводы разума, и эмоции. Хилим же странно медлил с ответом. Потом, вдруг решившись, спросил:

— Скажи, пожалуйста, ты девственница?

Марина возмущенно задохнулась: ну как отвечать на такое?! Пощечины, выскакивания на ходу или словесные бури были бы еще более пошлыми, чем вопрос…

— Да, — коротко ответила она. — Девственница. Тебе-то что?

Хилим усмехнулся — с тенью прежнего высокомерия, как показалось Марине. Объяснил:

— Девственная кровь — хороший экран для эманации. Пожалуй, единственный, который можно изготовить за несколько часов.

Повисший в воздухе вопрос не был задан вслух. И все же — хотя Хилим не имел права его задавать, — Марина обязана была ответить. Потому что сама первая завела разговор о спасении, сама подала надежду, когда ее, казалось, уже не было…

— Да, — почти выкрикнула она. — Да, да, да, черт тебя возьми, да!

Она не простила бы Хилиму, если бы он обрадовался или удивился, стал уговаривать одуматься или молча ускорил бы езду — но он, казалось, просто не услышал ее возгласа. Продолжал ехать, по-прежнему невозмутимо и внимательно глядя вперед…

…Замок снова пришлось открывать «с уговорами»: живя в гостинице, Марина не носила с собой ключ от квартиры.

— Не заходи в кухню! — успел крикнуть Хилим. — Если шпионы есть, то они наверняка около газа!

— Свет тоже не включать? — Марина остановилась в дверях.

— По возможности, — неопределенно отозвался Хилим. — Я пойду в ванну, дверь не буду закрывать, хорошо?

Марина пожала плечами, не заботясь, заметен ли жест в полумраке коридора. Что за глупая деликатность, теперь-то чего стесняться?

На ощупь она вошла в комнату, отдернула штору, впустив свет уличных фонарей, подосадовала на отсутствие тюлевой занавески, но тут же сообразила, что с улицы внутри темной комнаты все равно ничего не разглядишь. Привыкнув к сумраку, пошарила в шкафу, отыскала чистые простыни. Потом подумала, что если девственная кровь имеется в виду буквально, нужна какая-то салфетка или маленькое полотенце…

Хилим все еще плескался, но Марина почти не сомневалась, что он просто ее ждет. Хотела позвать… но передумала: торопливо разделась, кинула одежду куда-то в угол и скользнула на кровать, в последний миг преодолев желание закрыться простыней. Было холодно — то ли от волнения, то ли от неуюта брошенной квартиры, — и когда Хилим, неуверенно вглядываясь в лицо Марины, остановился в дверях, она нетерпеливо крикнула:

— Ну иди! Я уже замерзла…

…Он мгновенно оказался рядом с ней. Обнял, непривычно, словно бы шепотом, рассмеявшись. Марина, в естественном желании согреться, прильнула и почти закуталась в его руки. Странное ощущение — гладкое тепло одновременно с иголочками холода! — отрезвило ее, она отшатнулась было… но тут же поняла, что если допустить сейчас смущение, ничего хорошего не получится!

Устроившись поудобнее, она сама обняла сильфа и хотела было поцеловать (если уж следовать правилам игры, то полностью), но поняла, что переоценила свои силы: поцелуя не получится. Пока, во всяком случае. А может быть, и вообще никогда в жизни Марина не сможет поцеловать притворяющееся человеком непонятное существо! И черт возьми… он-то чего еще ждет?!

Хилим уловил смятение подруги. Возможно, оно даже обидело его, возможно, ему захотелось в ответ причинить ей боль! Он вскочил, повернулся к ней и быстрым движением, ловко приподняв под бедра, усадил на самый край кровати…

Марина замерла. Теперь ей и в самом деле было страшно. Она чувствовала, как Хилим неведомым образом удерживает ее на месте, заставляет молчать и молча смотреть лишь в глаза… но была почти рада этой жестокой подстраховке. Ей не хотелось бы струсить, закричать или удариться в слезы — а в своих силах она не была уверена.

Неожиданно Хилим снова подхватил ее, поднял высоко и опасно. Марина тихо вскрикнула в испуге: крепкие руки держали ее, не мешая падать, но не давая выпрямиться. «Да перестань же ты бояться наконец!» — то ли тихо шепнул, то ли подумал Хилим. Откинувшись назад, он легко удержал Марину на груди… не спеша с наслаждением подышал, ощущая нежное взбодренное испугом тело… и быстро изогнувшись, точным движением уронил его вниз.

Стараясь удержаться от нового неожиданного падения, Марина тесно прижалась к Хилиму, руками и ногами обхватив его… и тут же почувствовало незнакомую острую боль. Дернувшись прочь, попыталась было выпрямиться, но Хилим еще крепче подхватил ее и несколько раз встряхнул. Боль усилилась, зайдя вдруг за грань наслаждения — и на несколько секунд Марина, казалось, потеряла сознание…