Гранат и Омела (СИ)

Предводитель отбросил клеймо в снег и нехотя посмотрел на нее.

— Можете немного поразвлечься, парни. А потом ее туда же. Привяжите этой суке руки потуже к опоре костра, чтобы не смогла колдовать. И не тяните…

— Но, капитан… Нам же сказали привезти их…

— Завали хлебало, Чэд, и выполняй приказ.

— Есть выполнять приказ, капитан.

Инквизитор ушел в глубину лагеря, оставив Авалон встречать свою судьбу в сгустившихся сумерках. Слова мольбы и просьбы огнем горели у нее на языке, но она не могла их исторгнуть из себя. Все, что касалось губ, как только она открывала рот, превращалось в клубящийся пар. Слезы, которые она столько раз роняла, вспоминая ту страшную ночь, высохли в ее глазах. И только холодный ветер сейчас их щипал, когда она, не моргая, смотрела на троих приближающихся инирцев.

— Никогда еще не трахал вёльв, — хохотнул Гаррет, развязывая шнуровку на штанах.

— Князь не одобряет сношения с дщерями Лилит, — вмешался третий инирец, до сих пор молчавший.

Гаррет, уже залезший себе в штаны, угрожающе процедил:

— Слышь, князевер, сдрисни. Твое заумьё тут нахрен не нужно. Вали сторожить, пока не сьездил по харе.

— Да хорош трепаться, Гаррет. Я сейчас сам начну, — вмешался Чэд.

Гаррет отпихнул его и, посмотрев на Авалон, ухмыльнулся.

— Как предпочтаешь, вёльвская сука? — Он опустился на колени перед ней, достал из ножен кинжал и порезал хлисту.

Она попыталась отползти, врезать ему по яйцам, но он поймал ее ноги, прижал одну коленом к земле, другую держал левой рукой. А правой достал исходящую слюной миногу. Авалон затошнило. Гаррет перехватил ее за бедра и потянул к себе. Всхлип все-таки вырвался из ее горла, когда он содрал с нее егерские штаны.

— Нет! Пожалуйста, не надо! У меня лунная кровь, — Голос как будто принадлежал не Авалон. Да и толку от него не было — Гаррет не остановился. Его как будто даже взбудоражило ее признание. Он поцарапал ей ноги, пытаясь удержать, содрал тряпицу и приблизился, чтобы его минога проникла в нее. Авалон почувствовала слизь, капнувшую ей на внутреннюю сторону бедер, и закричала.

Кровь брызнула ей в лицо и попала в рот.

Как тогда.

Крик оборвался в ее горле, превратившись в хрип ужаса, когда клинок, вышедший из глаза Гаррета, отдернули в сторону. Вместе с ним отошла половина головы. Она скатилась на землю, а тело рухнуло прямо на Авалон. Кровь толчками обагрила ее одежду и быстро иссякла. Только тонкая струйка еще пульсировала из вены, и алая змейка бежала по ее шее, впитываясь в волосы. Авалон, парализованная ужасом и погребенная под останками инирца, едва могла дышать. В ее ушах звенел металл.

Это не монстры.

Поерзав под телом Гаррета, она наконец смогла во что-то упереться ногой и оттолкнуться. Отплевываясь от крови и стараясь на смотреть на ошметки плоти, которые раньше были головой человека, она ползком выбралась на свободу. Голова кружилась. В висках пульсировало. Трясущимися руками Авалон набрала горстями снега и попыталась стереть с себя кровь. Белые хлопья обагрились и растаяли, ничего не исправив. Погрузив замерзшие ладони в сугроб, она стерла кровь хотя бы с них.

Сзади раздался вопль боли. Авалон испуганно обернулась.

Дамиан ударил по мечу Чэда с таким остервенением, что тот со звоном разлетелся на куски, и обломки потерялись в снегу. Чэд выронил рукоять и попытался сбежать. Дамиан сделал выпад, и его меч пронзил внутренности инирца и вышел из поясницы, со скрежетом задев хребет. Полный страдания вопль сказал Авалон, что все кончено. Остался только третий, «князевер». Молодой парень, совсем еще мальчик. Она только сейчас осознала, что ему где-то лет четырнадцать. Меч Дамиана с муторным треском угодил ему в лицо и сломал кости черепа. Брызнула яркая кровь, и мальчик без звука рухнул в снег, словно срезанный цветок.

— Sang hellaer[5]! — Дамиан даже не кричал, но его голос разнесся по всему лагерю, точно вой монстра.

С него капала чужая кровь, от которой исходил пар. Алой рукой он сжимал меч, и стоял с гордо поднятым подбородком. Авалон даже в сгущающейся темноте видела черный ожог на его шее.

Капитан инквизиторов появился на коне со щитом в одной руке, второй он зажимал копье. Даже Авалон понимала, что Дамиану не выжить. Ей стоило удирать, затеряться в лесу, чтобы инквизитор ее не нашел. Тем не менее, она не могла сдвинуться с места. Ее завораживала дикая ярость, будто волнами исходящая от Дамиана. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда земля затряслась под копытами разгоняющегося боевого коня. Инквизитор выставил копье, целясь Дамиану в голову. Авалон предвидела, чем это все закончится — раскрошенным черепом.