Гранат и Омела (СИ)

Однако в последний миг Дамиан сделал шаг в сторону, невесомый и легкий. Ударил по щиту, выдрал его из руки инквизитора и отбросил в сторону. Следом рубанул с двух рук, развалил ему плечо и вышвырнул из седла в брызгах крови. Конь истошно заржал. Инквизитор рухнул на землю с громким воплем. Раздался тошнотворный хруст. Кость сломалась, проткнув его плоть. Авалон вздрогнула. Дамиан шлепнул коня по крупу мечом плашмя, и тот рванул вперед, таща за собой капитана. Дамиан рубанул по ноге, застрявшей в стремени. Конь ускакал с куском ноги и сапога.

Инквизитор хныкал и скулил, как собака. Лицо его кривилось в гримасе невероятной боли.

Дамиан, хромая, приблизился. Приставил лезвие к его горлу.

— Ответишь на мои вопросы — умрешь быстро. Солжешь, и останешься тут дохнуть, пока монстры не растащат тебя по кускам. Кто и почему выдал приказ меня убить?

Инквизитор выл и всхлипывал. Авалон боялась представить, какую боль он испытывает. Она бы точно ответила на все вопросы, лишь бы только прекратить эту муку.

— Говори! — заорал Дамиан и пнул инквизитора по торчащей из предплечья кости. Тот взвизгнул на высокой ноте, и заплакал.

— Падре Сервус.

— Он не мог так со мной поступить. Ты лжешь, сволочь! — Дамиан еще раз пнул инквизитора по руке. — Говори правду!

— Это правда! — сквозь рыдания выдавил капитан. — Нам было приказано найти королевского ублюдка, привезти его живым в Лацио или убить на месте при сопротивлении за измену Иниру, Храму, Князю и за сотрудничество с вёльвами.

— Ложь! — зарычал Дамиан. Он собирался еще раз пнуть инквизитора, но тот вскинул здоровую руку и приложил ее к символу ватры игнис, что висел на груди.

— Клянусь своей честью. А ты, ублюдок… — Он закашлял, алая пена запузырилась на губах. — Обещал. Убей! Или ты еще и лгун, а не только клятвопреступник?

Дамиан с криком проткнул ему шею. Авалон завороженно смотрела, как закатываются глаза храмовника, как его голова откидывается в сторону, как на снег стекает кровавая пена.

— Ты! — крик, полный горячей ненависти, заставил ее прийти в себя.

Дамиан рванул к ней. Авалон попыталась сбежать, но подвернутая лодыжка вспыхнула жгучей болью. Она вскрикнула, и Дамиан повалил ее на землю.

— Ты во всем виновата! — рявкнул он ей в лицо, сверкая алыми от бешенства глазами. — Все из-за тебя! Я выпотрошу тебя и привезу твои ошметки в Лацио! А потом сожгу на омеловом костре!

Он вдавил лезвие меча ей в горло.

— Ты не можешь меня убить! — прохрипела она.

— Еще как могу, — дикий рык прокрался в человеческую речь. — Я очищу свое имя!

— Ты не можешь меня убить, — срывающимся голосом просипела она, пытаясь остановить ладонями лезвие меча. Полоска огня обожгла ее кожу. — Наши жизни связаны! Убьешь меня — сам умрешь!

Меч остановился.

— Лжешь, лилитская тварь!

Авалон отняла одну окровавленную руку от меча и выставила ее перед его лицом, показывая мизинец.

— Я спасла твою жизнь, — сказала она на инирском. Долгие годы неиспользования языка сказались, и она проговорила это с сильным трастамарским акцентом.

Но эффект все равно того стоил: Дамиан в ужасе отпрянул.

— Посмотри на свою правую руку, инквизитор, — процедила Авалон со злостью. Она нравилась себе такая: злая и бесстрашная. Ей все равно уже нечего было терять. — Ты обязан мне жизнью.

Она видела по его глазам, как он теряет почву под ногами. Недоумение, страх, отрицание пробежали по его лицу, как волны в шторм. Он знал, что увидит на своем мизинце, и не хотел этому верить. Кадык его нервно дернулся, губы сжались.

Дамиан опустил взгляд.

[1] Приветствую вас, братья!

[2] Очень рад вас видеть!

[3] Я Дамиан Баргаст, инквизитор Князя мира сего!

[4] А нам удача привалила, парни. Потаскуху на коня, бастарда убить!

[5] Поединок чести!

Глава 11

Дамиан опустил взгляд и почувствовал, как онемение растекается по телу. На мизинце отчетливо виднелась бледная полоска рубцовой ткани. Раньше этого не было. Меч вывалился из его руки.

Обряд сживления.

Проклятая вёльва заклеймила его, как скотину. Как скотину, жизнь которой теперь ей не принадлежит.

Дамиан подался назад и свалился в снег, спешно отполз от вёльвы, таращась на свой мизинец.

Отнять его — да и дело с концом. Лучше лишиться рабочей руки, чем быть прикованным к вёльве и нарушить наказ Князя.

Он огляделся в поисках меча. Увидел его, сделал рывок и на коленях проскользил к нему. Левой рукой неловко схватился за гарду, перехватил за рукоять. Лезвие уперлось в основание пальца, у сустава. Сжав челюсти, Дамиан резко вдохнул и…

— Не поможет, capulto[1]! — раздалось сбоку. Лезвие остановилось. — Хоть всю руку по плечо оттяпай, болван, связь это не разорвет. Лишь упрочит — и мы оба помрем.

Дамиан тяжело сглотнул застрявший в горле ком. Кровь стучала в ушах так громко, что он едва слышал собственные мысли.