Гранатовый дом

— Меня это не интересует, — лицо Али оставалось ледяным.

— А что интересует?

— Вы знаете, чем я занимаюсь? — Было понятно, что Емельянов заинтересует ее только в том случае, если станет ее клиентом. — Я работаю в костюмерном цеху.

— И что же вы продаете? — так же прямо спросил опер.

— Все, что вас интересует. — Впервые за все вре-мя разговора губы Али тронула легкая ироничная улыбка.

— Тогда ваше время.

— Не уверена, что правильно понимаю вас.

— Я сказал прямо. Уделите мне время и дайте небольшой шанс. Может, я и сумею вас удивить.

— Но вы мне неинтересны, — девушка пожала плечами.

— Не судите по первому взгляду. Вы можете ошибаться.

— Я никогда не ошибаюсь. И это как раз такой случай.

— Что ж, ценю прямоту! Желаю удачи, — поднявшись и картинно поклонившись, Емельянов развернулся и ушел к своему столику.

На лице Али застыло недоумение. Было видно, что она не привыкла к такому. Большинство ее кавалеров вели себя нагло, хамили, принимались настаивать. А такое явное равнодушие совершенно сбило ее с толку.

Посмеиваясь про себя, Емельянов направился к своему столику. Немного посидев, взглянул на часы и, изображая, что торопится, вышел. Пора было приступать ко второй части его плана.

Он спрятался в подворотне, прямо напротив красного автомобиля, и стал внимательно наблюдать. Ждать оставалось недолго. Вскоре возле машины остановился служебный автомобиль ГАИ. Двое милиционеров направились в здание киностудии, еще двое остались в машине.

Минут через десять из здания киностудии двое гаишников вывели раздраженную Алю. Держали они ее под руки. Девушка при этом что-то бесконечно говорила и пыталась вырваться.

— Вы не имеете права! Я объяснила вам ситуацию! — кричала она. Лицо ее было уже красным, как вареный рак.

К сожалению, до Емельянова доносились только отдельные слова, и большую часть реплик Али он не услышал. Тем более, что бормотала она их не прерываясь, вообще без всяких пауз.

— Автомобиль мы забираем на штрафплощадку, вы нарушили… — бубнил гаишник, слова которого опер тоже едва слышал.

Крики, суета… Внезапно Аля вырвалась из рук милиционеров и стукнула одного из гаишников сумкой по голове. В тот же самый момент ее бросили на автомобиль и надели на нее наручники.

Емельянов решил, что момент подходящий, и вальяжно вышел из своего укрытия.

— Простите, а что здесь происходит? — резко вмешался он. — За что вы надели наручники на мою знакомую?

— Арестована… сопротивление работникам милиции, — заученно начал было гаишник, который не знал Константина, но знал, что участвует в «спецоперации».

Аля смотрела на Емельянова полными слез глазами. Было понятно, что она раздавлена и уничтожена. Всю надменность сняло с нее как рукой. Теперь это была самая обыкновенная испуганная женщина.

— Можно вас на минуточку? — Взяв милиционера под локоток, опер отвел его в сторону, так далеко, чтобы девушка не могла слышать их разговор.

Проговорили они минут десять. Все это время Аля стояла у автомобиля с руками, скованными наручниками за спиной. Вернувшись, милиционер снял их с нее.

— Извините, ошибочка вышла! — бросил он и сел в машину.

— Не плачьте при них, — шепнул украдкой Але Емельянов и протянул ей носовой платок.

Машина с милиционерами уехала. Девушка повернулась к Константину, губы ее дрожали.

— Как?.. — Слезы безостановочно текли по ее щекам.

— Теперь можете плакать, — улыбнулся Емельянов. — Но машину отсюда придется убрать. Давайте вы развернетесь, и мы поедем в сторону парка Шевченко. Там есть шашлычная, и кофе в ней неплохой.

Он спокойно уселся в машине. Аля села за руль, развернулась и поехала в сторону парка Шевченко.

— Я должна вас поблагодарить, — через пару минут сказала она. — Но все-таки — как вы это сделали?

— Проще простого, — Емельянов вспомнил Тищенко. — Я работаю юристом в горкоме партии. Так что…

Впервые Аля покосилась на него с интересом. Глаза ее все еще были полны слез.

Глава 10

…Аля тихонько всхлипнула во сне, прижалась к руке Емельянова. Он нежно погладил ее по плечу, натянул на нее одеяло. Длинные волосы Али разметались по подушке. Спала она тихо, как ребенок, только всхлипнула несколько раз, но, возможно, просто она так дышала.

Эта бесконечная ночь подходила к концу, сквозь неплотно задвинутые шторы пробивались первые полоски рассвета. Как всегда после таких ночей, Константин испытывал пустоту и удовлетворение.

Когда они приехали в парк Шевченко, оставили машину и вошли в шашлычную, Аля была уже настолько ручной, что готова была есть из его рук. И это даже немного его удивило — он думал, что она окажется более неприступной.