Гранатовый сок

Я сел за руль, а Константин, удалившись в конюшню, оседлал своего вороного коня. Некоторое время он скакал по обочине дороги наравне со мной, не жалея жеребца, потом всё же придержал поводья и отстал. Проводил меня взглядом и повернул обратно.

По пути в город я мысленно негодовал, вспоминая слова Каспера. Они всё никак не выходили у меня из головы, особенно то, что касалось Стеллы. Какой он всё же бесчувственный! Будто бы не человек вовсе, а какой‑то бездушный механизм! Я, между прочим, и впрямь влюбился в Стеллу, а может быть даже и полюбил – всем своим сердцем, которого у меня, якобы, нет. А он пишет про мои чувства и поступки как про какой‑то стратегический план по борьбе с Вернером, про холодный расчёт, про временное обстоятельство, которое я не должен принимать всерьёз, да и вообще хрен его знает, про что. Как ему не стыдно лезть в наши отношения и диктовать мне, что делать! Захочу – женюсь! И никакой Каспер, будь он даже моим другом Стёпкой, мне здесь не указ!

И только прибыв в московский штаб, я немного успокоился. Подавил возмущение и переключился на воплощение в жизнь не менее важного плана. Даже с учётом того, что я имел в своём распоряжении почти полные сутки, времени у меня было не так уж и много – лучше не отвлекаться на посторонние мысли.

Несмотря на все ухищрения двух последних недель, через удалённый канал мне удалось скопировать лишь половину московской базы. Теперь, вновь оказавшись в офисе, я должен был придумать способ незаметно перекопировать оставшуюся часть на внешний носитель, да ещё и с мастер‑ключом, открывающим доступ к документам шестого отдела. Не без затруднений я заранее обзавёлся маленькой USB‑флешкой на целых два терабайта, которая теперь незаметно притаилась в моём правом кроссовке и ждала своего часа. Именно её‑то и почуял Константин, за секунду меня спалив. Но, к счастью, охотники способностями Цепеша не обладали, и у меня были все шансы незаметно ею воспользоваться.

Михаил, правда, поначалу не спешил давать мне такую возможность. Он подолгу нависал за моей спиной, шумно пыхтел, вздыхал и лишь иногда отходил к соседнему столу включить электрический чайник, не сводя с меня при этом настороженных глаз. Вернувшись с наполненной кружкой, он принимался долго и противно греметь ложечкой, размешивая сахар, а затем не менее раздражающе хлюпать, громко втягивая в себя горячий напиток. И так по кругу вот уже, наверное, больше десятка раз.

Время от времени заявлялся отец Арсений, сверлил меня хмурым взглядом, вздыхал, беспокойно мерил шагами комнату, затем, не сказав ни слова, уходил. Его сменяла Лариса – она садилась в кресло напротив и по своему обыкновению колбасилась под тяжёлый рок, ревущий в наушниках. Только выглядело это как‑то наигранно, и во всей её позе чувствовалось плохо скрываемое напряжение. В общем, мои работодатели явно были сильно на нервах. Я же, в свою очередь, старался сохранять максимальное спокойствие, безмятежно занимаясь имитацией бурной деятельности. Доступ к Смоленску я проверил ещё дома – естественно, никакой другой ключ, кроме того, что прислал мне Каспер, не требовался. Я, правда, обнаружил в коде троян, но вырезать его не стал. Во‑первых, было лень, а во‑вторых, я вспомнил первое правило программиста: если всё работает, то оставь как есть и ничего не трогай. А работало оно идеально – как часы. Подключиться из московского офиса я попробовал практически сразу же, как приехал, и тут всё также прошло как по маслу.

Осталось только потянуть время, усыпляя бдительность моих нанимателей. Впрочем, ближе к середине дня я начал подозревать, что их бдительность усыпляться не собирается. Оставлять меня наедине с компьютером, как в былые времена, никто не намеревался. В комнате вместе со мной постоянно находились как минимум двое охотников. Что же, тогда переходим к запасному плану. Как говорится, «Если гора не идёт к Магомету»… то есть, я хотел сказать, если не усыпляется их бдительность, значит, усыплюсь я.

Всем своим видом я начал демонстрировать признаки усталости. Несколько раз пожаловавшись на бессонную ночь, проведенную в праведных трудах, я принялся показательно подавлять зевоту, тереть глаза и массировать виски. Несколько раз налил себе чая, положив в чашку сразу три пакетика и заваривая их по полчаса. В какой‑то момент мне показалось, что даже в суровых глазах Михаила при виде этой процедуры промелькнуло что‑то похожее на сочувствие. Несколько раз я, тяжело вздохнув, откидывался в кресле и, закрыв глаза, делал вид, что на короткое время мною овладевает дремота. Убедившись, что мой суровый страж прощает мне эту слабость, я набрался храбрости, вбил в компьютер заранее подготовленную команду, запустив отсчёт времени, прикрыл в очередной раз глаза и вышел в астрал.

И вот я уже обозреваю помещение глазами маленькой серой мышки. Мышей тут, к счастью, было предостаточно, и одна такая как раз жила в вентиляционной шахте нашего офисного помещения.